Несколько дней из жизни следователя - [43]

А время наступления смерти Ведниковой (классический вопрос судебной медицины, с которого она и начала свое существование) установить невозможно. Оказывается, и у этой науки есть свои пределы.

Но кое-какой материл для размышления Петрушин все же получил. Во-первых, молоток, представленный на экспертизу, оказался не при чем; удар нанесен другим предметом, с ромбовидной поверхностью. Во-вторых, эксперт определил, что смерть Ведниковой наступила спустя два-три часа после приема пищи. И было даже установлено, какую пищу она принимала: сыр, хлеб, масло сливочное. Значит, скорее всего, это был завтрак. Это важно. Но без ответа на главный вопрос — день смерти — все повисло в воздухе. Как оказалось, Ведникова газет и журналов не выписывала, ее почтовый ящик был пуст, а значит, и эта возможность установления дня гибели исключалась тоже.

И все же следователь Петрушин нашел возможность, причем удивительную-, делающую ему честь. Но прежде, чем я расскажу об этом, попрошу читателя побороть неприятные ассоциации и ощущения. Детективная литература культивирует на своих страницах. эстетическую безукоризненность. И даже когда речь идет, скажем, о трупе, читатель по законам жанра не должен испытывать никаких неприятных ощущений, ему должно быть интересно и только. Но, коль скоро мое повествование сугубо документальное, придется несколько нарушить законы эстетики, иначе это будет уже другое уголовное дело и другая история, которую я не знаю.

Каким образом следователю Петрушину пришла в голову эта идея и была ли она вполне осмысленной, для меня остается загадкой. Может быть, он увлекся биологией, может быть, где-то что-то читал и случайно воскресил в памяти — не знаю. Но это была одна из тех находок, которые делают криминалистику живой; развивающейся наукой. Короче говоря, Петрушин обнаружил на трупе личинки мух, запаковал их в полиэтиленовый пакет и стал думать, что с ними делать. Позвонил на кафедру энтомологии биофака МГУ, посоветовался с учеными, ведающими всякими разными насекомыми, и назначил судебно-энтомологическую экспертизу. Когда судебные медики официально и окончательно объявили о своем бессилии установить точное время смерти, с биофака пришел пакет с заключением:

«1. Появление мух на трупе возможно только в дневные часы при температуре не ниже 14 °С.

2. После появления в квартире мухи могли отложить яйца в ближайшие полчаса, считая с момента появления.

3. В случае с исследованными видами мух, судя по температуре тех дней, личинки вышли из яиц через 4—6 часов после откладки.

4. Личинки, представленные на экспертизу, приобрели такой вид за шесть суток, т. е. для того, чтобы достичь такого возраста и размера при заданной температуре, им было необходимо время 6 суток».

Итак, теперь, чтобы узнать день смерти Ведниковой требовалось отнять от дня осмотра места происшествия шесть суток. Получалось 5 июля. Браво, Петрушин! Теперь, если установить, когда обычно завтракала Ведникова, можно узнать и час.

Возможности экспертиз огромные, но их надо уметь использовать. Грамотно поставить перед экспертом вопрос порой бывает неизмеримо труднее, чем на него ответить, потому что именно следователь ищет и оценивает возможности науки применительно к конкретному факту расследования.

Судебно-медицинская экспертиза волос, например, давно стала делом повседневной практики. По ним определяют пол человека, группу крови. Кажется, ничего большего от них не ожидают. Но однажды случилось так, что волос оказался единственным источником информации о подозреваемом лице и следователю было недостаточно тех данных, которые обычно получают в результате таких экспертиз. Он захотел большего. Волос оказался с корневой луковицей, и следователь решил попробовать назначить не судебно-медицинскую экспертизу, а генетическую. И вот приходит заключение: в клетках луковицы имеются ядра с У-хромосомой и двойной хромосомой в генетическом коде. К тому времени наука уже доказала, что подобная хромосома является аномальной и встречается лишь у 2—3 человек из десяти тысяч. Этим людям свойственны определенные признаки: сухопарое телосложение, сутулость, рост на 10—15 см выше роста родителей, агрессивность, пониженный интеллект. Дальнейшее было, как говорится, делом техники.

Дело № 23385.

В ресторане, как и всегда перед закрытием, было шумно и дымно. Гремела музыка. Люди за столиками старались перекричать друг друга, а оркестр старался перекричать людей. Солист с гитарой выводил высоким девичьим голосом слова популярной песни:

Как прекрасно все, что с нами было,

Как прекрасно все, что с нами будет!

Посетителям ресторана было весело и приятно. За столиком у стены сидели пьяные Усков и Веник. Усков был возбужден, раскраснелся, вспотел. Веник вел себя, как всегда, сдержанно и меланхолично.

— Коблер-шампань пил? — донимал Усков Веника. — Ну, пил, скажи?

Веник осоловело смотрел на Ускова, не понимая, чего от него хотят.

— Коблер-шампань! У-у-у, это же... это же... Коблер-шампань! — восторженно рассказывал Усков Венику. — Официант, коблера-шампаня! И чтоб быстро! Всем коблера-шампаня, всем! — он показал широким жестом на зал. — Подается со льдом в мадерной рюмке.