Несчастный случай? - [9]

СУМАСШЕДШИЙ. А железнодорожник как отнесся к этому?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Очень болезненно. Весь побледнел… попросил сигарету… закурил…

СУМАСШЕДШИЙ. И выбросился из окна?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, не сразу…

СУМАСШЕДШИЙ. В первоначальной версии вы сказали: «сразу», не так ли?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, так.

СУМАСШЕДШИЙ. К тому же в интервью с журналистами и на телевидении вы заявили, что анархист прежде, чем совершить этот трагический поступок, уже был не в себе… «заклинился». Так вы сказали?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, я именно так и сказал — заклинился.

СУМАСШЕДШИЙ. Ну, а дальше, что вы еще сказали?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Сказал, что его алиби, уже второе по счету согласно которому он провел все время, играя в карты в остерии, рухнуло, и на него уже бесполезно было опираться.

СУМАСШЕДШИЙ. Из чего следовало, что анархиста можно весьма основательно подозревать и в преступлении в Миланском банке, не только в поезде. И вы добавили, в довершение, что самоубийство анархиста — это «очевидный акт самообвинения».

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, именно так я и выразился.

СУМАСШЕДШИЙ. Вы, комиссар, когда анархист был жив, кричали, что он преступник, негодяй! А спустя несколько недель, вы, синьор начальник полиции, заявили — вот документ — что «естественно», повторяю — «естественно» никаких конкретных подозрений на несчастного стрелочника у вас не имелось. Верно? Значит, его вина не была доказана, и вы, комиссар, даже как-то обронили: «Этот анархист был славным парнем».

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Что ж, согласен… Ошиблись…

СУМАСШЕДШИЙ. О чем разговор… Все могут ошибаться. Но вы, извините, ошиблись довольно грубо, уж позвольте вам это сказать. Сначала без всяких оснований задерживаете свободного гражданина, затем злоупотребляете своей властью и держите его под арестом дольше положенного законом срока, далее вы травмируете психику этого несчастного стрелочника, заявляя ему, что у вас имеются доказательства, что именно он основной террорист на железной дороге, потом умышленно вызываете у него стресс, угрожая потерей работы, сообщаете, что его алиби (игра в карты) рухнуло, и наконец, как обухом по голове: его друг, римлянин, этот омерзительный убийца, признал себя виновным в миланской мясорубке! И в результате стрелочник в отчаянии кричит: «Это крах анархии» и выбрасывается из окна! Что же получается, вы все с ума спятили? Чего ж тут удивляться, что после всех этих издевательств человек оказывается в состоянии раптуса?! Э, нет, нет, мне очень жаль, но вы, на мой взгляд, виновны и еще как! Вы в полной мере ответственны за смерть анархиста! Настолько, что можно немедленно обвинить вас в подстрекательстве к самоубийству!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Но, синьор судья, это же несправедливо! Наша профессия, наш долг, вы сами это признали — допрашивать подозреваемых, да так, чтобы они заговорили. И нам волей-неволей иной раз приходится прибегать к каким-то уловкам, приемам, а иногда и к некоторому насилию…

СУМАСШЕДШИЙ. Э, нет, тут речь идет не о «некотором», а о постоянном насилии! Ответьте мне для начала хотя бы на вопрос, были ли у вас бесспорные доказательства, что этот несчастный железнодорожник придумал себе алиби? Отвечайте!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, у нас не было бесспорных доказательств… но…

СУМАСШЕДШИЙ. «Но» меня не интересуют! Найдутся ли два или три пенсионера, которые и сегодня подтвердят его алиби?

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, найдутся.

СУМАСШЕДШИЙ. Выходит, вы лгали по телевидению и в прессе, утверждая, что алиби рухнуло и у вас имеются веские предположения? Выходит, ловушки, всякие приемы, издевки, мистификацию вы используете не только с целью заставить подозреваемых заговорить, но и для того, чтобы надуть, обмануть доверие слишком легковерного и слепого народа! (Начальник полиции хочет вставить слово). Дайте мне закончить, пожалуйста. Вы разве не слышали, что распространять ложные или хотя бы тенденциозные сведения — это тяжелое преступление?

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Но это мой сотрудник заверил меня…

СУМАСШЕДШИЙ. Ах, ну вот опять перекладываете свою вину на кого-то другого… Тогда ответьте мне, комиссар, откуда взялась версия, что анархист — танцор признался? Я познакомился со всеми протоколами допросов, проведенных полицией и римским судьей… (Показывает бумаги присутствующим). Из них отнюдь не следует, что вышеназванный анархист хотя бы однажды признался в своей причастности к гибели людей от взрыва в банке. Что же получается? И это признание придумали вы? Отвечайте!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да, это придумали мы.

СУМАСШЕДШИЙ. О, какая богатая фантазия! Вам обоим следовало бы стать писателями. И наверное у вас будет для этого возможность, поверьте мне. В тюрьме очень хорошо заниматься сочинительством. Ну, что, подавлены? Тогда я прямо скажу вам, что в Риме имеются неопровержимые доказательства вашей виновности и оба вы конченые люди: министры юстиции и внутренних дел решили отправить вас в отставку, дабы другим дать пример и восстановить кредит доверия, который полиция уже давно потеряла!

НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, этого не может быть!

ВТОРОЙ КОМИССАР. Да как же они смеют…

СУМАСШЕДШИЙ. Конечно — две загубленные карьеры! Это политика, дорогие мои. Сначала вас использовали для определенной игры: нужно было успокоить профсоюзы, создать благоприятную обстановку для лозунга «Смерть террористам!» А теперь все обернулось иначе… Народ слишком недоволен гибелью анархиста… требует две головы… И государство отдает их!