Несчастная Писанина - [13]

Даша обернулась на подростка в дверях. Мальчик держал телефон с включенной песней. – Ты можешь потанцевать, если хочешь.

– Нельзя ей, – поспешила вернуться мать. – Она упадет! Я не удержу тебя одна… – мать прикоснулась к холодной руке, уводя девушку из зала.

– Стойте! – В зал забежали подружки, – она не упадет, если мы тоже подстрахуем!

Девушки отдали телефоны подростку, чтобы он включил музыку на их трубках тоже. Дама с мужем и мать мальчика присоединились, образовав небольшой кружок.

Звуки наполняли зал громче и громче. Вытянутые мягкие ладони придерживали Дашу, пока она находилась в центре небольшого плотного кружка. Внутри безопасности, внутри своего танца, не скрывая слез счастья. Она кружилась и танцевала. Мы все пели и плакали вместе с ней. Ее держала музыка и наши теплые прикосновения.

Туве заглянул в зал и не понял, почему эти русские ревут?

Я не смогла бы объяснить ему, что произошло в тот момент со всеми нами.

На что способна музыка, на что способно человеческое прикосновение и сила воли нашей танцующей королевы.

Рассказ восьмой. Притча. Хлюди

– Лодка… Мам, тебе выпал символ лодки… Погоди, сейчас прочитаю в правилах, что это означает? – девочка перевернула коробку от игры, уставившись в инструкцию. – А, вот! Слушай! Ты можешь «осушить любой водоем: реку, озеро, море, океан или поднять цунами!» – весело щебетала она. – У тебя с прошлого еще радужный бонус остался! Я придумала! – захлопала девочка в ладошки, – давай запустим волны убийцы, которые дотянутся до самых облаков, поглотят радугу и обрушат смертоносную стихию вот сюда… и вот сюда, – ткнула она пальцем в пару коричневых отметин на синем шаре.

– В кого у тебя такое… – не стала она говорить слово «больное», заменив на – …особенное воображение, дочка? – удивилась мать, прикладывая ладонь ко лбу девочки, – ладно… твоя игрушка, пусть будут… волны убийцы.

Толком никто из нас не понял, что произошло. Как. Зачем. Кто виноват. Мы даже не могли задать вопрос, ведь спросить было не у кого. Восемь миллиардов людей превратились в один всего за неделю.

Мать Природа и дочь ее Погода давили людишек, как блох, сбрасывая их со своей изъеденной плешивой шкуры. Погода, истинная дочь своей Матери, вторила, не скупясь на песчаные бури средь норвежских Фьордов; Щедро делилась она вырванными с корнем баобабами, обернутыми в оболочку ледяного панциря, скидывая их в порывах смерча на небоскребы Веллингтона Новой Зеландии. Сотня горбатых китов, грохнувшаяся со свинцовых туч на значимые достопримечательности Европы, удивили стариков меньше, чем спустившиеся с гор единороги, крылатые львы и ящеры с раздвоенными огненными языками.

– Волны убийцы, мама! Давай, посмотри, как красиво! Радужные волны высотой семь километров! – девочка неловко столкнула парочку фигурок единорогов со своей игрушки «Голубой шар».

– Ну, хватит, детка! Пора обедать! Убирай игру и мой руки!

– Мам… – девочка торопилась прибрать игру, запихивая в щель под крышку коробки игровые карточки, фигурки и свои рисунки. Один выпал ей под ноги, но она не заметила, – … готово! Убралась! – Она наступила на рисунок белой лошади в черную полоску.

– Не забудь свет погасить. Береги энергию солнца!

– Ладно, ладно… – девочка отвлеклась на воображаемого друга Дага и выскочила, оставив включенной люстру.

Поредевшие города перестали жить по военному времени. У них не осталось ни военных, ни времени, да и на жизнь вся наша история мало походила.

Солнце больше не опускалось за горизонт, испепеляя двуногих пятидесятиградусной жарой. Более века тянулись сутки единым циклом, шаром, кругом, циферблатом со сгнившим механизмом: всеми формами прямой с замкнутой точкой начала и конца. И не было тем дням уготовлено свиданий с темнотой. Пожизненное вечное заточение под испепеляющим алым диском: без права на амнистию, без права на помилование. Погасить солнце, вот все, чего мы желали.

– Детка! А свет!? – мать уперла руки в бока, – ну почему ты все время о нем забываешь?

– Мам, скучно! Поиграем еще в «Голубой Шар»! Хм, а почему он голубой-то?

– Из-за воды, родная. Её на планете больше семидесяти процентов от поверхности было.

– Не люблю я воду, мам!.. Ну, может выпадет мне снова бонус!? Запущу… динозавров попастись на шарик! Они вот были милахи!

– Оставь игру в покое, солнышко. – Ласково обернулась мама, – ты в прошлый раз всю свою выращенную за четыре миллиарда лет ферму почти уничтожила. Второй такой игрушки не купить, ты же знаешь?

– Знаю, ма… Ну они!.. Они… обновились на столько, что сами решают, когда им себя уничтожить! В любой момент теперь могут! Они свой Шар выжимают, как половую тряпку… – хмыкнула под нос девочка, – все им мало! Гребут и гребут недра, гребут и гребут! Я им флору, а они вырубают… Я им фауну, а они отстреливают! Да у них за минуту вымирает тысяча видов животных… а я стараюсь, вырисовываю их!

– Знаю, дорогая. Ты усердно трудилась над их домиком.

– Да! И пора доиграть… раз они сами к этому стремятся! Я им помогу! – прижала она коробку к подбородку, обнимая обеими руками, – пожалуйста, пожалуйста! А я весь космический мусор за ними потом приберу!