Несчастливый билет - [6]

— Скажите, Аркадий Аркадьевич, как в вашем коллективе относились к Старобабину?

— А вы думаете, мы его видели часто? Они ведь, кондуктора, знаете какие — в пять утра придёт, поработает немного и в десять вечера уже домой торопится. Плохо мы знали покойного.

— Как вы думаете, среди работников депо у Старобабина могли быть враги? Ну может быть, кто-нибудь ему угрожал, а?

В этот момент в кабинет вошла секретарша, женщина лет тридцати пяти, среднего роста, с правильными чертами лица, волосы русые. Она несла в руках поднос с двумя чашками чаю и сахарницей. Орлов почувствовал на себе её пристальный взгляд.

— А ты постарел, Миша, — произнесла секретарша хрипловатым, но всё ещё обворожительным голосом. — Да и то, сколько лет прошло всё-таки…

— Двенадцать, — отрывисто сказал Орлов. В голове у него образовалась полная неразбериха.

— Зина, — сказал он неожиданно для себя, — Зина, прости меня, я подлец.

— А знаешь, Миша, я ведь тебя очень любила тогда, — задумчиво ответила женщина, ставя чашки на стол. — Я даже хотела сначала отравить тебя, а потом себя... Тебе сколько ложечек сахара?.. И только когда поняла, что у меня будет ребёнок… твой сын, Олег… Олег Михайлович Орлов, если тебе интересно… я решила жить дальше…

— А ты уверена, Зина, что это… мой сын? — осторожно спросил Михаил Петрович.

Секретарша побледнела, затем резко ударила следователя по щеке и выбежала вон из кабинета.

За всё время этого разговора Сикуляр не проронил ни слова, а лишь с изумлением глядел на происходящее. Орлов потёр щеку и повернулся к начальнику депо.

— Ну, так на чем мы остановились? — спокойно спросил он.

— Вы спрашивали, не угрожал ли кто-нибудь убитому?

— Ах да… Ну так что же, угрожал?

— Угрожал, конечно, как же без этого!..

— А кто угрожал, не можете припомнить?

— Ну, разумеется, могу! Лично я ему, подлецу, и угрожал. И премии лишить обещал, и очередь на квартиру отодвинуть, и вообще уволить к чёртовой матери! А ему всё как с гуся вода. Каждый день хоть на минуту, да опоздает на работу.

— И тогда вы решили его убить! — отчеканил Орлов, проницательно глядя прямо в глаза начальнику.

— Не успел, — отшутился начальник депо.

— А скажите, где у вас хранятся билеты? — резко сменил тему следователь, стараясь, однако, не выказать своего интереса к этому важнейшему вопросу.

— Так а где им храниться? Вон в сто семьдесят шестой комнате и хранятся. Проездные в столе, а простые-то так просто свалены в углу, — отвечал начальник депо.

— Так-так… Ну, вернемся к убитому Старобабину. Скажите, какие-нибудь слухи, сплетни о нем были?

— Да какие уж тут слухи!.. Я на эту ерунду внимания не обращаю… Как говорится, на каждый роток не накинешь порток…Мало ли что работяги болтают… Правда… — начальник замялся. — Народ поговаривал, что Старобабин по ночам на кладбище ходит, да из свежих покойников золотые зубы достает… Не знаю, может врут люди, но лично я в это верю.

— Во что?

— Ну, что он зубы доставал. Зарплата-то у кондукторов сами знаете какая.

— Какая?

— Маленькая, какая! А у него каждый день новый костюм-тройка! Откуда, спрашивается?

Орлов заметил, что за время разговора начальник дважды «стрельнул» у него сигарету. Когда Сикуляр попросил закурить в третий раз, Михаил Петрович задумался: «Странно… У него на столе лежит почти полная пачка «Примы», а он у меня «Кэмел» третий раз «стреляет»… Волнуется, что ли?.. Может, он что-то скрывает?...»

Решив во всём обязательно разобраться, Орлов после паузы нехотя протянул собеседнику сигарету.

— Ну что же, Аркадий Аркадьевич, всё, что вы сообщили, очень интересно, — сказал он. — А теперь я, пожалуй, пойду, осмотрюсь, с вашего позволения. Большое спасибо, вы очень помогли следствию.

Орлов вышел из административного здания и направился к гаражу.

По дороге он увидел, что один из троллейбусов стоит в стороне от остальных, и его особенно тщательно моют и чистят. По бокам машины насупленные женщины и мужчины развешивали траурные венки. Кто-то грузил в салон большой пластмассовый венок, обмотанный билетной лентой с надписью «От друзей». «Катафалк готовят», — понял Орлов и не стал отрывать людей от их скорбного дела.

Глава 6

В каморке кондукторов одиноко сидела немолодая женщина в очках, в стареньком пальто с отложным воротником. На лацканах висели два значка — «Контролёр-кондуктор № 3548» и «Хочешь оплатить проезд, спроси меня как!»

— Здравствуйте, — поздоровался Орлов.

— Здравствуйте, — приветливо откликнулась женщина, — вы штраф принесли?

— Нет, я по поводу убийства.

— Да что вы, кто ж вас убивать-то станет! Ну, подумаешь, без билета проехали, с кем не бывает…

— Нет, я по поводу Николая Старобабина…

— Ах, вы по этому поводу… Вы Колин папа?

— Нет, я следователь.

— Ах, ну да, ну да, его ведь убили, кажется…

— Да, вчера…

— Да…

— А вы его хорошо знали?

— Колю-то? Колю Старобабина я знала лет тридцать. Я ведь его первая учительница. Да… Когда-то он пришёл ко мне в первый класс с огромным букетом гладиолусов… А вот видите, теперь вместе работаем… Работали, — поправилась она после некоторого замешательства.

— Расскажите, пожалуйста, какой он был, Николай Старобабин?

— Коля был, что называется, неудобным человеком. С детства был очень честным, принципиальным. Мог сказать какую угодно правду в лицо кому угодно. Если что, мог и с подраться с учителем, если чувствовал, что правда на его стороне. То же самое и когда кондуктором стал. Мог оштрафовать кого угодно — хоть президента, если бы тот поехал в его троллейбусе, хоть начальника троллейбусного парка, хоть самого водителя! Естественно, что его многие недолюбливали...