Несбывшийся ребенок - [21]
— Фрау Левенталь? Как поживаете?
— Спасибо, хорошо. Я хотела вас спросить… Если вы не торопитесь.
Бригитта не знала, стоит ли приглашать ее внутрь. Или лучше оставить на пороге — вдали от выставленной посуды и разложенных ножей. Да и к тому же нехорошо, если увидят, что она пускает к себе в дом такую гостью. От них все беды! Это они развязали войну! Кровь германского народа на их руках!
Стоя в дверях, Бригитта видела прихожую в квартире Левенталей. Она была такая же, как у них: та же форма и размер, только в зеркальном отражении. Вся квартира была такой, насколько Бригитта могла судить снаружи. За одним исключением: у соседей в прихожей висели темные пальто с недавно пришитыми желтыми звездами. Что ж, это благоразумно. Это закон. Левентали благора-зумные люди, они отослали детей еще до того, как начались бомбежки. Хотя Бригитта сама никогда не решилась бы расстаться со своими детьми. Левентали не выбрасывают в мусорные баки кочерыжки, очистки и корки, которые привлекают грызунов (в отличие от других, менее сознательных жильцов их дома, имена которых Бригитта даже может назвать). Они следят, чтобы ведра с водой и песком на их этаже были полными. Не выбивают ковры в неположенное время. И не спускаются вместе со всеми в подвал, когда звучит сирена. Это тоже закон.
— Что случилось, фрау Левенталь?
— Не сочтите меня сумасшедшей… По ночам я слышу шум.
— Шум?
— Да, из вашей квартиры. Я ни в коей мере вас не обвиняю, — поспешно добавила она.
— Что за шум? — поинтересовалась Бригитта.
— Сложно описать. Будто тащат или двигают что-то тяжелое. И наша квартира, наша гостиная… Не знаю, как объяснить… По-моему, она уменьшилась.
— Это невозможно! Уменьшилась? Вам, наверное, показалось. Сейчас хмурая погода, недостаток света… В любом случае, я ничего не слышала. Ни звука.
Бригитта закрыла дверь и вернулась к своей посуде. На чем она остановилась? Ножи свалены в кучу. Сколько их? Девять? Двенадцать? Непорядок. Она вздохнула и принялась пересчитывать ножи заново, укладывая в обитую войлоком коробку и стараясь не думать, о том, что сказала ей фрау Левенталь. Неслыханное дело, чтобы соседи приходили в воскресенье, без предупреждения, и высказывали всякие нелепые догадки. Ничего не происходит. Ровным счетом ничего! А даже если бы и происходило — какие-то передвижки или корректировки, — то они, вне сомнения, не в их ведении. И нечего совать нос! Девять, считала Бригитта про себя. Пробили часы. Десять. Одиннадцать. Двенадцать.
Закончив с посудой, Бригитта пошла в гостиную и села в кресло. Перед ней стояло закрытое пианино, она не играла уже несколько месяцев — было не до музыки. Готлиб вырезал новый силуэт: церковь, уничтоженная при бомбежке, восставала вновь под его пальцами. И куда складывать все эти тени? Бригитта не знала, как заносить их в свой гроссбух. Порой ей хотелось самой взять в руки ножницы и вырезать другой силуэт, разрушенный и рассыпающийся на части, с каждым днем все более обезображенный. Она взглянула на портрет фюрера, висящий над диваном. Говорят, стена с ним устоит, даже если в дом попадет бомба. Она присмотрелась, похоже, стена и правда отодвинулась, освобождая место для теней. Но, может, это просто оптическая иллюзия, вызванная хмурой погодой, как она сказала фрау Левенталь. Звучит логично.
Самовар, отмытый и отполированный, стоит на буфете. Бригитта специально поставила его так, чтобы Ханнелора не могла не заметить. Однако та ни словом не обмолвилась, придя в гости. Пожалуй, следовало его затопить, однако Бригитте не хотелось зря рисковать. Вдруг что-нибудь случится? Поцарапают чайной ложечкой, ударят о раковину… Всякое бывает. В свой последний визит Ханнелора застыла при входе в гостиную. Неужели заметила? Но она спросила:
— Вы что-то передвинули?
И продолжала осматриваться, старясь понять, что изменилось.
— Да, мы сделали перестановку, — ответила Бригитта.
— Как ловко! — откликнулась Ханнелора. — Стало гораздо просторней.
Бригитта знала, что стены не двигаются сами собой. Такого не бывает! Памяти нельзя доверять. Если бы ее попросили отвернуться и нарисовать комнату, она бы наверняка ошиблась. Перепутала бы размеры и перспективу. Даже когда дело касается чего-то родного и близкого, память подводит, что уж говорить про комнату. Нет, стена осталась на месте. Фюрер висит, где раньше.
Готлиб поднял глаза от работы.
— Исключительное сходство, — кивнул он на портрет. — Как живой.
— Ты видел его? — удивилась Бригитта.
Вполне возможно. Почему ей раньше не приходило это в голову? Работа ее мужа (чем бы он там ни занимался) имеет национальное значение. Фюрер наверняка инспектировал их. Они обменялись рукопожатиями? Говорили?
— Нет, — сказал Готлиб. — Я его не видел. А даже если бы и видел, то не сказал бы.
— Значит, видел! — воскликнула Бригитта. — Представляю лицо Ханнелоры…
Да, Ханнелоры, которая носит не снимая свой почетный крест немецкой матери, которая одна занимает огромную квартиру в Далеме, которая получает кофе из Бельгии и меха из Норвегии от своих четырех сыновей, служащих в Вермахте, которая игнорирует Бригиттин самовар (хотя тот гораздо изысканнее, чем ее собственный) и которая теперь еще и работает в пункте первой помощи по ночам. Бригитте никогда с ней не угнаться.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
У тринадцатилетней Руби Флад есть страшный секрет: она видит заблудшие души мертвых людей. Мрачные и потерянные, они ходят по свету в поисках отмщения. Но девочка не боится их. Не страшится она и правды: ее родители ей неродные. Мысли о настоящих маме и папе не дают Руби покоя. Почему они бросили собственную дочь? Что с ней не так? Она должна отыскать их и узнать всю правду! Не взяв с собой ничего, кроме крошечного чемоданчика, она отправляется на поиски. Компанию ей составляет единственный друг – мальчик по имени Тень.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.