Неруда - [220]
Матильда не отпускала руку Пабло, и вдруг его рука дрогнула. Сердце поэта разорвалось, остановилось. Прибежала сестра и стала делать массаж груди, но вошедший за ней следом врач сказал: «Не надо. Не трогайте его больше».
Это случилось 23 сентября 1973 года в половине одиннадцатого ночи.
186. Кочующий гроб
Матильда открыла чемодан, приготовленный для поездки в Мексику, достала оттуда любимый клетчатый пиджак Пабло, его рубашку из шотландки и красный шелковый платок. В голове ее все время звучали слова врача, который сказал, что Пабло смог бы прожить еще пять-шесть лет, не случись ничего непредвиденного.
Теруса Хамель помогла Матильде одеть умершего Неруду. Чуть погодя обе женщины вышли из палаты — надо было позвонить по телефону друзьям и сообщить о смерти Пабло. Когда они вернулись, кровать была пуста. Матильда с Терусой бросились на первый этаж, но никого не нашли. Тогда они побежали в подвал и увидели перед собой надпись: «Часовня». Было совсем темно. И вокруг ни души. Вскоре послышался шум колес и какой-то металлический скрип — лежавшего на каталке Неруду везли в часовню. У дверей Матильду остановил санитар: «Сеньора, здесь находиться нельзя!» Матильда закричала: «Вы сами уходите отсюда! Вам здесь делать нечего!» И приникла головой к лицу Неруды… Кто-то неслышно подошел. Это была Лаурита. Они провели ночь возле умершего Пабло не в комнате, как положено по обычаю, а в темном коридоре.
Ближе к полуночи диктор объявил по радио:
«Поэт Пабло Неруда при смерти. Нет никакой уверенности, что он доживет до утра. Категорически запрещается посещать его в клинике „Санта-Мария“».
На другой день, едва кончился комендантский час, в клинику хлынули журналисты и фотографы. Администрация клиники приняла решение перевезти покойного Неруду в холл. Хочешь не хочешь, а пришлось соблюдать приличия.
Фотографы без конца щелкали затворами, и Матильда взмолилась: «Пожалуйста, не надо больше фотографировать». Приехали друзья поэта: Омеро Арсе, Грасиэла Альварес, Хувенсио Валье, Франсиско Колоане, Аида Фигероа, Энрике Бельо, Хуан Гомес Мильяс и многие другие.
Неруда, завернутый в белый саван, лежал на столе. Лицо его было открыто. Казалось, что он улыбается… С тела Неруды сняли саван и переложили его в гроб, который принесли служащие. Франсиско Колоане застегнул ему пуговку на рубашке. Потом гроб закрыли тяжелой крышкой. Все направились в «Часкону». Но подойдя к дому, увидели, что войти в него нет никакой возможности. Лестница, ведущая к парадной двери, была покрыта размокшей глиной, завалена обломками. Молодчики Пиночета сделали свое дело. Гроб с телом Неруды не смогли пронести по этой покореженной лестнице. Решили войти в дом со стороны холма, через другую дверь. В траурной процессии была небольшая группа молодых людей. Они встали вокруг гроба и подняли вверх сжатые кулаки. Один из них крикнул, разрывая тишину:
— Товарищ Пабло Неруда!
— С нами! — отозвались ему навстречу громкие голоса.
— Ныне…
— и навсегда!
— Ныне…
— и навсегда!
Это была невероятная смелость, равносильная самоубийству. Это было первое открытое выражение протеста в те недели, когда хунта Пиночета начала топить страну в море народной крови, ежедневно уничтожая тысячи людей.
Тщетны оказались попытки попасть в дом и через черный ход. Пиночетовские бандиты запрудили ров, по которому текла вода, и ее потоки преграждали путь. К тому же зачастил дождь. Под ногами была не земля, а жидкое месиво. Гроб опустили на эту землю, не зная, что делать дальше. Кто-то предложил идти в Общество чилийских писателей.
«Пабло хотел, чтобы его отвезли домой! — резко сказала Матильда. — Мы никуда отсюда не пойдем».
Аида Фигероа робко подала голос: «Может, отнесем его в мой дом?» «А ты не думаешь, — спросила Матильда — что, чем сейчас ужаснее в доме, тем лучше?»
Неподалеку в сарае лежали бревна, доски, обтесанные столбы. Кто-то увидел их и предложил сделать мост. Энрике Бельо первый вытащил длинную доску. Его примеру последовали другие. В считанные минуты был сложен дощатый мост.
Гроб подняли с земли и на руках, с трудом одолевая крутой подъем, внесли в дом. Все кругом было порушено, искорежено, разбито. Под ногами хрустели осколки стекла. То там, то тут виднелись горстки пепла, оставшегося от вещей, которые с такой любовью собирал поэт… Обгоревшие картины и книги, сломанные веера, яркие птичьи перья, втоптанные в грязь.
Был непогожий весенний день, из окон с выбитыми стеклами тянуло пронизывающим холодом. Столовую точно бомбили: со стен свисали клочья обоев, на полу валялись обломки люстр… Вся гостиная была затоптана солдатскими сапогами. Друзья поэта начали подбирать с пола битые стекла. «Не надо, — остановила их Матильда. — Пабло захотел бы оставить все так, как есть».
Гроб поставили посреди гостиной. Матильда положила в изголовье букет красных гвоздик. Чуть позже в гостиную вошел шведский посол Харальд Эдельштам с большим венком и поставил его у гроба. На сине-желтой муаровой ленте было написано:
«Великому поэту, лауреату Нобелевской премии Пабло Неруде. Густав Адольф, король Швеции».
Дом в Исла-Негра не был разграблен, но моряки военного флота разорили, как могли, «Себастьяну» в Вальпараисо.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.