Неру - [120]

14 июня начались заседания Всеиндийского комитета Конгресса. Пожалуй, впервые после выхода из тюрьмы Неру так остро ощущает свою беспомощность и неспособность повлиять на развитие столь важных для Индии событий: почти все лидеры ИНК согласились с планом раздела страны, а на немногих колебавшихся решающее воздействие оказало выступление Ганди, который заявил, что «политический реализм требует принятия плана Маунтбэттена». Неру с болью в сердце подчиняется воле большинства.

4 августа 1947 года Неру направил Маунтбэттену список членов первого национального правительства Индии, утвержденного Конгрессом. В правительство вошли четырнадцать человек. Неру занял посты премьер-министра, министра иностранных дел и по делам Содружество, возглавил министерство по научным исследованиям. Патель был назначен заместителем премьер-министра, министром внутренних дел и по делам княжеств, а также министром информации и радиовещания. Важные посты в правительстве получили А.К.Азад, Р.Прасад, Д.Рам и другие выдающиеся борцы за независимость Индии.

Поздним вечером 14 августа десятки тысяч взволнованных делийцев собрались у здания, где должна была состояться сессия Учредительного собрания. Огни иллюминации освещали празднично украшенные улицы Дели.

Около полуночи председатель собрания Раджендра Прасад провозгласил образование нового государства — Индийского союза. Двухминутным молчанием депутаты почтили память соотечественников, отдавших жизнь ради освобождения родины.

На трибуну поднимается Джавахарлал Неру: «Много лет назад мы избрали свою судьбу. Теперь настал момент, когда мы выполним свою клятву, если не целиком и в полной мере, то, во всяком случае, в значительной части. Когда часы пробьют полночь и весь мир будет погружен в сон, Индия проснется к жизни и свободе... В этот торжественный момент мы должны поклясться посвятить себя служению Индии и ее народу...»

15 августа 1947 года. 4 часа дня. Делийская крепость Красный Форт. Огромная площадь перед фортом заполнена народом. На бруствере у крепостных стен установлена трибуна, на которой уже заняли свои места лидеры национально-освободительного движения. Здесь же в некотором отдалении расположились генерал-губернатор Индийского Союза лорд Маунтбэттен, его советники, адъютанты.

Звучат залпы тридцати одного орудия. Неру, одетый в белый шервани и плотно облегающие голени брюки-чудидар, встает с места и направляется к флагштоку. Бросает взгляд наверх и не может скрыть довольной улыбки: флагшток пуст. Еще вчера над фортом развевался британский флаг, но, видно, предусмотрительные англичане ночью сняли его, чтобы избежать не слишком приятного для них зрелища — спуска «Юнион джека». Индийцы приветствуют своего премьера. Он медленно и плавно поднимает полотнище чистых цветов — шафранового, белого, зеленого — флаг свободной Индии.

Отныне каждый год 15 августа индийцы будут собираться у Красного Форта. В течение шестнадцати лет в День независимости будет поднимать национальный флаг премьер-министр Индии Джавахарлал Неру.

Глава XII

Смелее, смелее, — к жизни новой.

Рабиндранат Тагор

На Йорк Роуд, 17, во временной резиденции премьер-министра Индии, в окнах второго этажа далеко за полночь был виден приглушенный свет от настольной лампы: Неру работал.

В шесть часов утра он вышел на широкую веранду. Воздух, не успевший охладиться за короткую летнюю ночь, освежал мало.

У входа в небольшой сад стояли часовые-сикхи, вдоль ограды патрулировали солдаты. Премьер-министр недовольно поморщился: ему не нравилась эта затея Маунтбэттена, отдавшего распоряжение охранять резиденцию. Помимо неудобств, связанных с необходимостью заказывать посетителям пропуск, стража у дома неприятно напоминала Джавахарлалу о годах, проведенных в заключении. Но генерал-губернатор вежливо настоял на своем.

Неру спустился на нижний этаж. В двух комнатах, где размещались служащие его секретариата, в столь ранний час еще никого не было.

Выйдя в сад, он бережно сорвал нераспустившуюся темную розу и воткнул ее в третью сверху петлицу своего белого шервани. Розы любила Камала. Как ему не хватало ее сейчас!

Джавахарлал в задумчивости прошелся по ухоженным дорожкам сада, опустился в плетеное кресло: до начала дневной суеты ему нужно было спокойно о многом подумать. Его усталое лицо выражало скорее тревогу, чем радость: ровно год назад — 16 августа 1946 года — произошла страшная по своим размерам и жестокости религиозная резня в Калькутте.

«Закончатся ли с разделом страны религиозно-общинные погромы? Не был ли прав Азад, говоривший, что лучше было бы повременить с получением независимости, нежели принять план англичан? — мучился Неру тяжелыми раздумьями. Выполнит ли Маунтбэттен свое обещание «солдата» не допустить при разделе страны общинных беспорядков? Или же страсти ослепленных религиозным фанатизмом людей выйдут из-под контроля властей и вступит в действие чудовищное требование экстремистов о введении системы «репрессалий и заложничества»: за индусскую кровь в Пакистане проливать мусульманскую в Индии?

Идея возмездия как средства обеспечения прав меньшинств в двух частях разделенной страны казалась Неру варварской, и от одной только мысли о возможности повторения ужасов 1946 года у него леденило сердце.