Неразумная обезьяна - [52]

[33]. Для того чтобы по-настоящему понять, почему мы ошибаемся, нам придется исследовать те человеческие черты, которые неизбежно оказывают на всех нас сильное влияние.

Раздел III Лазейки разума

“Наши собственные главные недостатки мы первыми

замечаем в других и последними их прощаем”.

Летиция Элизабет Лэндон

Глава 8 Бен Ладен Шрёдингера

Начало двадцатого века в России стало временем жесточайшей гражданской смуты. В результате Октябрьской революции 1917 года большевики создали первое в мире коммунистическое государство. Эта гигантская трансформация сопровождалась созданием политического вакуума, заполнять который с вожделением бросились жаждавшие власти и зачастую абсолютно беспринципные люди. Иосиф Сталин, без сомнения, имел полное право занять выдающееся место в этой галерее негодяев. Его непомерные амбиции были ясно видны больному Владимиру Ленину, вдохновителю революции и главе советского правительства. Встревоженный Ленин обличил Сталина и рекомендовал на роль своего преемника Льва Троцкого. Но, несмотря на это, после смерти Ленина в 1924 году Сталин смог оттеснить всех соперников и сосредоточил в своих руках огромную власть. Троцкий был отправлен в изгнание и в конце концов по приказу Сталина убит в Мексике ударом ледоруба по голове. Жестокость Сталина подробно описана в исторической литературе, а вот судьба другого амбициозного персонажа той эпохи, Трофима Лысенко, известна куда меньше.

Страстью Лысенко была не политика, а агрономия. Пока его ровесники делали революцию, Лысенко в Киеве изучал семена пшеницы под руководством своего наставника Николая Вавилова. Главной целью их научной деятельности было исследование условий, позволявших получать высокие урожаи пшеницы. Эта проблема быстро получила политическую окраску, так как новые русские лидеры начали осуществлять ускоренный переход от аграрной экономики к индустриальной. Богатые “кулаки” были уничтожены как “классовые враги”, а их плодородные земли передали коллективным хозяйствам. Неумелое руководство со стороны советской власти привело к вспышкам массового голода по всей России. В 1928 году Лысенко заявил, что нашел способ во много раз увеличить урожайность пшеницы за счет процесса, который он назвал “яровизацией”. Это заявление сладкой музыкой отозвалось в ушах вождей коммунистической партии, и ее рупор, газета “Правда”, начал превозносить Лысенко. Партийная пропаганда с восторгом хваталась за воодушевляющие истории об изобретательных рабочих, решавших за счет одной только своей сообразительности сложные практические проблемы, и агроном из простой крестьянской семьи, не получивший формального научного образования, но сумевший превзойти буржуазных ученых, оказался для коммунистической верхушки просто даром небес. Лысенко был осыпан наградами и званиями – как партийными, так и научными; он быстро занял довольно высокое место и в партийной иерархии. Похвалы были преждевременны: отсутствие подлинно научной подготовки вылилось в плохо контролируемые и недобросовестные эксперименты. Лысенко не смог придать убедительности своему образу героя, даже прибегнув к фальсификации данных и откровенному мошенничеству.

Однако подозрительные результаты никак не сказались на восхвалениях, которые продолжались, несмотря ни на что. Лысенко по-прежнему оставался неприкасаемым любимцем партии. В конце концов он и сам уверовал в свои дутые заслуги и принялся настаивать на том, что обработанные в процессе яровизации семена могут унаследовать поистине чудесные свойства; например, ржи под силу превратиться в пшеницу, а пшенице – в ячмень. Эти откровения привели в ужас биологов, так как измышления Лысенко основывались на давно опровергнутой многими экспериментами теории эволюции Ламарка. Согласно этой устаревшей теории, организм мог передавать потомству приобретенные признаки. Скажем, растение, с которого удаляли листья, могло якобы давать потомство из лишенных листьев растений. Биолог Джулиан Хаксли заметил как-то, что “если бы эта теория была верна, то все еврейские мальчики давно рождались бы без крайней плоти”.

В отличие от Лысенко, большинство русских ботаников и биологов получили образование еще до революции. Они были прекрасно знакомы с дарвиновской теорией эволюции, которая давала куда более правдоподобное объяснение тому, что наблюдали ученые, и тому, что выдержало проверку самыми тщательными опытами. Русские исследователи знали и об идеях Грегора Менделя, и об экспериментах на плодовых мушках, в которых была выявлена единица наследственности – ген. Однако ослепленный своим политическим возвышением Лысенко не собирался пасовать перед учеными. Будучи не в состоянии опровергнуть их наблюдения, он прибегнул к нападкам ad hominem. В 1935 году он сравнил тех, кто не принял его идеи, с теми, кто не принимал марксизм: заклеймил биологов как “любителей мух, но ненавистников людей”. После этого выпада Сталин первым зааплодировал, крикнув: “Браво, товарищ Лысенко, браво!”

Эта похвала ободрила Лысенко настолько, что он, пользуясь явным покровительством Сталина, объединил свои сельскохозяйственные идеи с идеями коммунистическими. Первой и главной мишенью Лысенко стала генетика; согласно советской интерпретации марксистской доктрины, характер человека должен был кардинально измениться просто от самого факта жизни при коммунизме. Эти приобретенные улучшения будут якобы переданы дальнейшим поколениям, что и станет апофеозом создания героического “нового советского человека”. В политическом плане это было куда более “удобное” убеждение, чем его альтернатива – убеждение в том, что черты и признаки человека формируются под действием неизменного генетического кода, что, разумеется, исключает возможность превратить рожь в пшеницу. Таким образом, Лысенко отверг работу Дарвина о конкуренции в ходе естественного отбора, объявив саму идею антикоммунистической.