Неразумная обезьяна - [122]

Прекрасно, когда теория и эксперимент находятся в согласии друг с другом, – такая ситуация доставляет ученым большое удовлетворение; но неожиданный результат может означать, что нечто – возможно, нечто чудесное! – ждет своего открытия. Иногда открытие происходит по счастливой случайности, и тогда неожиданный результат мостит дорогу к революционным выводам. Многие явления, которые составляют основу современных технологий, были обнаружены благодаря аномальным феноменам – как их тогда расценивали. Открытие Антуаном Анри Беккерелем радиоактивности было связано с тем, что фотографическая пластинка оказалась засвеченной лежавшим рядом с ней куском урана; исследования Александром Флемингом пенициллина, спасшего жизни десяткам, если не сотням миллионов людей, начались с того, что, вернувшись из отпуска, он увидел, что случайно выросший в культуре стафилококков гриб убил бактерии; принцип нагревания веществ микроволнами впервые наблюдал инженер Перси Спенсер, который, подойдя близко к магнетрону, вдруг с раздражением обнаружил, что у него в кармане расплавилась только что купленная шоколадка. Любопытные экспериментальные данные способствуют появлению теорий, а глубокие теоретические прозрения стимулируют проведение экспериментов. Эти два аспекта науки – эксперимент и теория – одинаково важны и тесно переплетены друг с другом.

Но как определить, что какая-то вещь является научной? Что за таинственная грань отделяет науку астрономии от суеверий астрологии? Ведь обе эти дисциплины занимаются движениями небесных тел. Почему мы считаем лучевую терапию научным методом, а “рэйки” (исцеление путем прикасания ладонями) лженаукой, хотя речь в обоих случаях идет об “энергиях”? Если мы хотим провести надежную границу между разумным и смехотворным, между научным и лженаучным[79], интуитивного ощущения будет недостаточно. Один из ответов на этот вопрос мы найдем в весьма неожиданном источнике.

В 1919 году в Вене шла серьезнейшая борьба. Великая война окончилась, но блокада союзниками города продолжалась. Запасы продовольствия иссякали, и это спровоцировало волнения. Бавария и Венгрия были только что провозглашены советскими республиками, и австрийские коммунисты хотели примкнуть к центральноевропейскому коммунистическому блоку. Они запланировали восстание, но из этого ничего не вышло: венские власти заблаговременно арестовали всех его руководителей.

Коммунистическое восстание поднять не удалось, однако эстафету приняли социалисты, которые в июне вышли на улицы, протестуя против сложившейся в городе ситуации. Среди протестующих был и шестнадцатилетний Карл Поппер – один из верных сторонников марксистской социал-демократической рабочей партии Австрии (СДРПА). Во время протестов попытка коммунистов штурмом взять тюрьму и освободить своих товарищей привела к беспорядкам и столкновениям. В возникшем хаосе полиция открыла огонь по безоружной толпе; несколько человек были убиты. Это кровопролитие потрясло Поппера. Однако реакция СДРПА была близка к ликованию, что объяснялось искренней верой в марксистское учение, согласно которому классовая война и революция являются предвестниками коммунистического будущего, а гибель соратников – это неизбежные боевые потери. Но убийства, свидетелем которых стал Поппер, представили эту аксиому в совершенно ином свете, и он почувствовал себя неуютно в одной компании с догматиками, убеждения которых им прежде молчаливо принимались. Молодой человек, по его собственным словам, был “потрясен и признался себе в том, что не только некритично воспринял сложную теорию, но и не понял, что она неверна”.

У Поппера появилось множество вопросов касательно теории Маркса об историческом материализме. Исторический материализм настаивает на том, что вся человеческая история направляется исключительно материальными расчетами и соображениями. Маркс и его сторонники называли истмат наукой, но Поппер осознавал, что никакое научное учение не может быть настолько расплывчатым, чтобы с его помощью нельзя было объяснить факты, – если, конечно, вы не намерены делать символом прогресса кровавую бойню. Поппер оставался социалистом всю свою жизнь, но, поняв, что товарищи не разделяют его пацифизм и скептицизм по поводу высказываний Маркса, от марксизма отошел.

После короткого периода активного участия в политической жизни Поппер попробовал себя на многих поприщах – от строительства до изготовления мебели. В 24 года он стал учителем и создал внешкольный клуб для неблагополучных детей, которым руководил вместе со своей будущей женой Жозефиной Хеннингер. По Европе расползалась угроза фашизма; Попперы были вынуждены бежать из Вены. В изгнании внимание Поппера привлекли два популярных и авторитетных человека, идеи которых давно занимали венских интеллектуалов: Альберт Эйнштейн и Зигмунд Фрейд. Эйнштейн делал смелые предположения относительно природы реальности, полагая, что само пространство искривляется массой, в результате чего возникает сила, ощущаемая нами как гравитация. Его уравнения поля с большой точностью предсказали последствия этого, показав, в частности, что из-за гравитационной деформации свет будет “искривляться”, огибая такие огромные препятствия, как, например, Солнце; ученый даже вычислил степень этого искривления. В 1919 году Артур Эддингтон и его коллеги экспериментально подтвердили предсказание Эйнштейна, когда наблюдали отклонение света звезд под действием Солнца во время солнечного затмения. Это подтверждение принесло Эйнштейну всемирную известность. Фрейд был популярным среди представителей состоятельного среднего класса венским психотерапевтом; его слава зиждилась на его репутации отца психоанализа. В своей самой значительной работе “Толкование сновидений” Фрейд утверждал, что сновидения – это подсознательное исполнение желаний.