Нераспустившийся цветок - [23]

— Я надеялась, что ты приведешь с собой свою подругу-соседку, — она проводит своей рукой по моей вверх и вниз, когда мы выходим на задний двор к папе и Ченсу.

— У кого-то длинный язык, — говорю я громко, чтобы услышал Ченс, когда мама протягивает мне пиво.

Ченс поднимает бутылку и делает большой глоток, скрывая улыбку.

— Ты отшивал меня, чтобы проводить с ней каждый вечер, поэтому я пришел к выводу, что на этой неделе мы с ней познакомимся.

— Мы просто друзья и всегда будем ими. Она слишком молода для меня и, пригласив ее сюда, мог бы произвести на нее и других неправильное впечатление.

— Оливер, несколько дней назад ты вел себя так, будто разница в возрасте не имеет значения. Почему такие внезапные изменения? — спрашивает Ченс.

Я делаю глоток пива.

— Она просто молодая и должна еще многое повидать в жизни, вот и все. Мы можем поговорить о чем-то другом?

— Мы с папой думаем полететь в Портленд на следующей неделе. Хотел бы ты, чтобы я и тебе купила билет? — мама говорит с такой легкостью и уверенностью, будто диктует папе список покупок по телефону.

— Нет.

— Ты же понимаешь, что это…

— Да, мама, я понимаю! — я выливаю остаток пива. — Найдите другой предмет для разговора или я ухожу.

Она потягивает вино и смотрит на папу. Он слегка качает головой и вытягивает еду с гриля.

— Вы, мальчики, идете со мной на игру? — мой отец знает, как сменить тему и сохранить мир.

— Да, — мы с Ченсом отвечаем одновременно, и напряжение, которое витало в воздухе, испаряется. Это то, что мне нужно: незамысловатый, лишенный эмоций разговор.

***

Вивьен:Еду к родителям. Надеюсь, ты хорошо провел время у своих. Позвоню, когда вернусь.

Не так я хотел начать день, но мне нужно прояснить ситуацию. Написать сообщение может показаться трусостью, но меньше всего мне нужно, чтобы Вивьен думала, что мы пара на протяжении двух последующих дней.

Я:Я думаю, мы должны остаться соседями-друзьями. Окей?

Вивьен:Я сделала что-то не так?

Я:Нет. Разница в возрасте не подходит мне.

Вивьен:ЧЗХ? (прим.пер. — что за хрень?)

Я:Пожалуйста, не сердись.

Вивьен:Я недостаточно взрослая или у меня недостаточно опыта?

Я:У меня нет того, что ты хочешь.

Вивьен:Не припоминаю, чтобы рассказывала тебе, что я хочу, но ты прав, ты — задница, а это не то, что я хочу!!!

Я: Мне жаль, не надо так.

Я жду ответа, но ничего не получаю. Несмотря на то, как сильно я хочу позвонить ей, я этого не делаю. Она рассержена, и не зря. Мне приходится постоянно напоминать себе, что я ее недостоин. Тяжелее всего признать, что я никого не достоин. Последние две недели я не чувствовал себя одиноким, как это было на протяжении последних трех лет. Сейчас это ощущение вернулось, и я снова стал лишь оболочкой человека. Может, моя мама права. Может, мне нужно присоединиться к группе поддержки, чтобы «излечиться». Хотя я знаю, что все в таких группах по одной и той же причине: страдание любит компанию.

Я знаю, что в нескольких милях отсюда мой отец тоже наблюдает за восходом, в то время как мама продолжает спать. Он скоро будет здесь, чтобы забрать меня. Если его не вызывают в больницу, у нас складывается установленный порядок: восход, кофе и гребля. Мой папа занимался греблей всю свою жизнь. В колледже он был в составе команды тяжеловесов, и я пошел по его стопам, после того как он познакомил меня с греблей в старшей школе. Он много лет был членом Кембриджского лодочного клуба и быстро продвинул мое заявление на вступление, когда я вернулся в город.

— Похоже, сегодня идеальное утро, — комментирует папа, когда мы наблюдаем за несколькими лодками, которые уже скользят по воде, пока мы допиваем свой кофе.

— Да.

— Ты какой-то тихий сегодня, — он всегда говорил немного, но прямо.

Я пожимаю плечами.

— Устал, плохо спал, — и мы оба продолжаем смотреть на воду.

— Это из-за Портленда или девушки?

Я отвечаю ему смешком.

— Ни то, ни другое и оба сразу. Черт, если бы я знал.

— Тогда пойдем. Тебе нужно очистить голову, — он допивает кофе и показывает на воду.

***

Пошло уже четыре дня, как я в последний раз видел Вивьен. Я нервничал, как курильщик, который бросает пагубную привычку. Я груб с Ченсом — нервный, несчастный и не сосредоточен. Это усугубляется еще и тем, что мама продолжает мне напоминать об их поездке в Портленд через три дня.

— Полегче, брат, это уже пятый укладочный камень, который ты сегодня разбил, — Ченс качает головой. — Что, черт возьми, с тобой происходит? Ты дразнил свой член той девушкой слишком много раз?

Я отбрасываю молоток в сторону и беру бутылку воду.

— У нас никогда не было секса, засранец.

— Что? Почему, черт возьми?

Вытирая бровь, я качаю головой.

— Девственница.

Ченс падает на колени, наклоняется и бьет кулаками в перчатках землю.

— Почему, почему, почему все думают, что ты умный? Ты абсолютный тупица!

Я беру еще один камень и продолжаю работать. Единственная вещь, которая меня удивляет в реакции Ченса, это то, что она не такая как я ожидал. Я думал, он начнет умолять дать ему ее номер телефона.

Он поднимается и берет лопату.

— Это не меняет того факта, что ты придурок, но я прощу тебе это сегодня, так как у меня свидание на этих выходных, — Ченс усмехается хитрой кошачьей улыбкой, и я вижу торчащее перо канарейки.