Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [43]

Мужик в пончо, словно услыхав её сипение, подошёл, и актриса вдруг поняла, что это совсем не Макар. Невероятно похожий на него, рыжий двигался, как бандит ночью на складе, а уж глаза!.. На шаг позади следовал «спасатель» — покрытый бронзовым загаром тип героического сложения. Чтобы иметь такой ровный оттенок, нужно не вылезать из соляриев годами.

— Меч — благородное оружие, а не орудие крестьянина. Он не режет верёвки, а рубит, — продолжал оправдываться бронзовокожий. — Верёвки точно были заговорёнными. Может, из соседней деревни шаман постарался? Он твоим солнечным волосам всегда завидовал. Да и не выпустил бы её монстр, а так… так ещё поживёт.

Он ткнул пальцем куда-то ниже пояса Розалии.

Девушка, ничего не понимая, вытянула шею, чтобы увидеть, куда смотрят эти двое.

— А-а-а-а-а! — открывшееся зрелище вскружило голову, ужас взорвался в затылке и наполнил лёгкие криком. Розалия кричала и вопила, дёргаясь в цепях, обдирая нежную кожу спины.

— Богиня! — ахнула толпа, и сотни людей на площади упали на колени и склонили головы.

Розалия смотрела вниз, не в силах оторвать взгляда. Ноги чуть ниже коленей были обрублены. Багровые культи проступали сквозь струящиеся слои золотистых цепочек.

— Богиня! — завывала в экстазе толпа.

— Хорошо, в следующий раз лучше всё пройдёт, — послышался усталый голос шамана. — Мастерство рождается в повторах. Кровь я остановил. Пусть висит, народ радует. Вождя успокою — новую богиню попросим. Сегодня не будем снимать.

Кирилл Токарев

Родился в 1984-м году, в г. Тарту, Эстония. До последнего времени проживал в Беларуси, не так давно переехал в Варшаву, Польша. Женат, есть дочь.

Образование высшее, по специальности я — инженер-химик-технолог.

Литературой пытаюсь заниматься в той или иной форме с 2003–2004 года, а где-то с 2010-го года наконец нашел себя в жанре темного фэнтези. Каких-то прям крупных прорывов нет, ибо все эти штудии пока что исключительно хобби, но, что называется, уже "широко известен в узких кругах".

Твари живые и твари мертвые

Городок, куда ворвались измотанные, едва держащиеся в сёдлах всадники, являл собой образец мира и спокойствия. Богатые фахверковые домики, резные ставни. Аккуратные садики, живая изгородь. Впереди, вверх по улице, виднелся шпиль лютеранской кирхи. Мир. Спокойствие. Как будто и нет войны. Как будто не бродят по разбитым дорогам голодные и оборванные армии, неся беды, разбой и чуму.

Аксель Бьерклуд в свои двадцать восемь видел многое. Гибель большей части его роты на лесистых холмах к востоку отсюда научила простой истине: видишь необычное — готовься к неприятностям. Пасторальный городок посреди терзаемой войной Германии — необычно. А значит…

— Всем стоять! — Аксель первым натянул поводья.

Пускай это не его люди, но он сейчас — единственный офицер.

— Что-то случилось, капитан? — голос подал рослый шотландский наёмник. Его имени Аксель не знал. Впрочем, как и имён прочих «недобитков», что оказались под его началом. Мушкетёры. Кирасиры. Драгуны. Грязные и окровавленные. С перевязанными ранами и со злым огнём в глазах. Безымянные. Чужие. Случайные спутники, не более того. Важны ли имена? Нет. А вот то, что в голосе солдата звучало лёгкое презрение…

— Испугались собственной тени?

Шотландец нарывался. В иных обстоятельствах молодой офицер не стал бы церемониться с наглецом. Но «иные обстоятельства» остались в иных местах. Здесь… Неосторожное действие, да что там — просто неосторожное слово — и жизнь капитана Бьерклуда бесславно оборвётся среди лесистых холмов Швабии.

— Может, и тени. — Аксель тщательно выбирал слова. — А может, и десятка-другого мушкетёров, которые перещёлкают нас как фазанов. Или эскадрона имперской кавалерии. Лично мне хотелось бы, чтобы моя тень была тут самым страшным врагом.

— Вы, двое! — капитан указал на рыжего детину в алой драгунской куртке и на мрачного типа в помятом кабассете. — Надо бы проверить, так ли тих и спокоен этот городок.

Пожав плечами, драгун спрыгнул на землю. Сплюнул сквозь дыру на месте передних зубов и двинулся в сторону ближнего палисадника. «Кабассет» молча последовал его примеру. Аксель разжал стиснутые на эфесе шпаги пальцы. Солдаты пока ещё слушают его. Хороший знак. Чертовски хороший знак.

— Надо ли было отправлять людей, а, господин капитан?

Дёрнувшись от неожиданности, Бьерклуд развернул коня. Ясно. Старый Волдо. Седой, как лунь, в шрамах с ног до головы, но всё ещёе крепкий. И… надёжный? Говорит, то, что думает, но в бешеной схватке под тенистым лесным пологом Волдо спас его от верной гибели.

— Предпочёл бы вломиться в деревню прямо на мушкеты?

— А в чём разница, мой капитан? Люди измучены. Кони — тоже. Если имперцы добрались сюда, «разведка» ничего не даст. Нам остаётся только сдаваться. Или умирать. Вы хотите умереть, капитан?

— Лет в сто и с кубком хорошего вина в руках. Не тут. — Аксель постарался, чтобы кривая улыбка выглядела искренней.

Всматриваясь в насмешливые морщины по уголкам глаз Волдо, он думал, насколько обманчива внешность. Похожий на доброго дядюшку кавалерист был циничным и умелым убийцей. Наёмник вызывал подспудное отвращение и… страх? И всё же, если на кого-то из беглецов и можно положиться — то исключительно на старого Волдо.