Непростые истории 5. Тайны ночных улиц - [25]

— Спасибо, сэр! — учтиво ответил паренёк и со всех ног помчался к следующему крыльцу.

Дьюи закрыл дверь, заранее зная, что через пять-десять минут снова её откроет, чтобы выполнить свою функцию в этот праздник, как «настоящий взрослый». Он прошёл на кухню. Сьюзи сидела на корточках, заглядывая в светящееся окошко духовки. На этот Хэллоуин, впрочем как и на прошлые десять, она вырядилась «мёртвой невестой». Дьюи считал, что Сьюзи просто хотелось покрасоваться в свадебном платье, в котором она вышла замуж. Она даже специально перешила его, чтобы влезать вместе со своими десятью лишними килограммами, набранными в безмятежном быту. Но это нисколько её не портило, Дьюи знал, что она по-прежнему хороша и сексуальна, как в платье, так и без него, так же хороша, как в их первую брачную ночь. Наряд возбуждал его, и если звезды в такие вечера сходились верно — Питер уходил из дома, у Сьюзи было настроение, у Сьюзи не было «этих дней» и звонящие всю ночь детишки их не выматывали — тогда он хватал её на руки и уносил в спальню на втором этаже, где они занимались любовью.

«Я трахал покойника в эту ночь, чертовски горячего покойника», — шутил Дьюи неизменно после, и неизменно Сьюзи хохотала, удалялась в ванную, поцеловав. На этом выдача сладостей в их доме приостанавливалась до следующего года.

Он подошел к ней, положив руки на плечи.

— Ну как там наши малыши? — спросил Дьюи.

Как там эти тыквенные уродцы?

— Замечательно, ещё пару минут — и можно вынимать. Позови, пожалуйста, Питера, я ему кричала, но он, должно быть, опять заткнул уши и ничего не слышит, — попросила Сью.

— Само собой. Слушаюсь, босс! — Дьюи попробовал утащить со стола куриную ножку, но тут же получил стальной лопаткой по руке: — Ай, больно же, масса¹!

— Давай, не паясничай, ворюга, иди зови сына.

Но Дьюи не успел дойти до лестницы на второй этаж, как в дверь постучали. Дьюи тяжело вздохнул, однако выбора не было. Такова была его функция, как «настоящего взрослого». Не посмотрев в глазок, он открыл. Трое мальчишек в костюмах черепашек-ниндзя хором выкрикнули:

— Сладость или гадость?!

— А что, Донателло приболел? — спросил Дьюи, ухмыльнувшись. Он хотя бы знал, кто такие черепашки-ниндзя, их имена и что их было четверо.

Ребята оглядели друг друга и рассмеялись, Дьюи вместе с ними.

— Выбираю сладость, парни, — он дал им конфет чуть больше, чем мальчишке-супергерою. Закрыл дверь на щеколду и стал подниматься наверх, в комнату Питера, попутно возвращаясь к воспоминаниям своего четырнадцатого Хэллоуина.

Жертвами конфетных пиратов становились, как правило, самые маленькие собиратели конфет пяти-девяти лет без сопровождения взрослых. У таких легко было отнять часть их богатств, не прибегая к кулакам. Следовало не брать слишком много, иначе потом могли быть проблемы со взрослыми, которые могли счесть это воровством. Ну да, воровать то, что и так раздают бесплатно. Правда, они не наглели, благо детей в их городке пруд пруди: «Одна пригоршня с пакета, а дальше иди-гуляй на все четыре стороны, приятель». Правило одной пригоршни было важным, но проконтролировать его никто не мог, приходилось верить на слово. Каждый выбирал свой район местом действия, и не везло тем «пиратам», чьи дома находились по соседству. Но такое случалось редко, участников было не так много, и ссор не возникало. Все искренне получали удовольствие от самого процесса игры, они «конфетные пираты — береги добро ребята!».

Около восьми прошлогодний король закончил говорить, дал сигнал к началу игры и только потом понял, что поспешил. Пока все мальчишки, толпясь, вылезли из узкого подвального окна, прошло не меньше десяти минут. Старт пришлось давать заново. Лестницей, ведущей из подвала в дом, так никто и не воспользовался.

Дьюи, как и следовало ожидать, был в команде с Генри, и к ним привязался парёнек из школы, то ли Билли Стокс, то ли Бобби Стокс — Дьюи уже точно не помнил. Тогда он гордился тем, что он — второй по важности в команде, а первый — его брат, Билли-Бобби его не особо заботил. А вот Генри слегка беспокоил. Он целый месяц, как заведённый только и говорил о том, что обязательно победит. «Здесь все становятся либо очень богатыми, либо бедными, амиго!» — вопил он, выхватив, должно быть, эту крутую фразочку из просматриваемых взахлёб вестернов. У Генри был некий «стопроцентно гениальный план», и это не нравилось Дьюи. Все «гениальные планы» Генри всегда оканчивались катастрофой.

— Питер? — Дьюи постучал в дверь прежде, чем войти. Личное пространство сына он уважал, и ему не хотелось, случайно ворвавшись, застать, например, сына со спущенными штанами, уставившегося в экран компьютера. Нет, это ему точно не нужно. Никто не ответил. Дьюи постучал еще раз: — Пит, мама зовет кушать! — снова тишина. Что ж, если что, он не виноват.

Питера в комнате не оказалось, на его кровати лежал свёрнутый вдвое лист бумаги. Сердце сковало тревогой. Развернув записку, Дьюи начал читать, и тревога постепенно сменялась злостью, а дочитав, он и вовсе расхохотался. «Ты меня обхитрил, большой Пит, похоже, пироги сегодня есть мне одному». На бумажке небрежными загогулинами было выведено: «