Непростая история - [39]

Выслушав бригадира Петрухина, он включил микрофон, стоящий перед инженером на столе.

— Старшего прораба Драгина прошу зайти в контору!

Он дважды повторил призыв, и репродукторы разнесли его негромкий голос по строительной площадке. Не прошло и пяти минут, как в контору ввалился Драгин.

— Георгий Николаевич, что с лесом делать будем? — Он тяжело опустился на стул. — Опять не подвезли досок.

Уже с порога поняв, зачем его вызвали, хитрец решил «забежать вперед»: для подмостей требовался дефицитный лес.

— Лес дадим, вчера на базу прибыл целый вагон, — успокоил его Красовский. — Я думаю, Василий Федотыч, для пробы изготовишь три-четыре стола, не больше. — Это была хитрость: столько опытных образцов и требовалось сделать.

— Что ж это получается, товарищи начальники? А еще на семинаре по марксизму учат: история вспять не идет!

— Что-то больно хитро, Василий Федотыч, не понять.

— Ничего хитрого, Георгий Николаевич, проще пареной репы. Судите сами: вот они, — старик кивнул на Кирилла, — еще под стол пешком ходили, когда мои каменщики- мостились на деревянных козлах. Козлы ломались, их заменили железными. А теперь снова-здорово в деревянный век вертаемся.

- Зови, как хошь, а нам сподручнее, — подал голос Петрухин.

— А перерасход леса на кого писать — на молодого человека аль на тебя?.. Обратно возьмем, — прораб перешел на трагический шепот, — кто под суд пойдет, если что? — Он заметил, что начальник повесил трубку телефона. — Афанасий Петрович, заездили меня трестовские делопуты, еж их ешь!

— А меня, думаешь, не заездили? Опять на совещание вызывают... Ты уж сам решай, Георгий Николаевич.

— Уже решили. Значит, так и запишем, Василий Федотыч: изготовить четыре стола на пробу! — заключил Красовский.

— У меня гулящих плотников нет, все делом заняты, — продолжал ворчать прораб. — Конечно, если прикажете снять с оконных коробок, без которых и так зарез;..

— Нет, с окон не снимайте. Бригада Орлова чем занята?

Зоркий глаз прораба разглядел в окно, что по обрезу стены, на высоте четвертого этажа, идет, словно прогуливаясь, такелажник в полосатой тельняшке.

— Ну, что мне с ним делать, с Филимоновым этим? — печально спросил старик. — Гуляет, как на бульваре, деревня чертова!

Взглянув в окно, инженер склонился к микрофону:

— Филимонов, это вы там разгуливаете? Немедленно сойдите со стены, Филимонов! В последний раз предупреждаю!

Фигурка на стене остановилась: такелажник повернул голову к репродуктору, видно недоумевая, как его разглядел невидимый инженер, и исчез, спрыгнув на перекрытие.

Выключив микрофон, Красовский деловито осведомился:

— В субботу испытываем подмости?

Момент был выбран верно: прораб уже сдавался.

- Денька три нужно, раньше не управиться.

— Хорошо. — Инженер сделал пометку в откидном календаре. — Чертеж возьмете?

- Чего я в ем не видел? Аль не знаю, как узлы вязать? Высота известная, метр с четверть, длина — чтобы три штуки в секции уставились... Пусть глядят в святцы те, у кого башка не варит, а я своей пока в футбол играть не собираюсь...

Ай да Драгин, беглого взгляда на чертеж ему было достаточно, чтобы запомнить основные размеры конструкции! Кирилл уже знал, что прораб, с виду так небрежно относившийся к чертежам, дома по ночам внимательно изучает их, запоминая все наизусть. А память у него была цепкая: он держал в голове не только все промеры и расчеты, но знал по имени-отчеству всех каменщиков и плотников, переходивших за ним со стройки на стройку. Да что фамилия — он не забывал спросить у рабочего, о чем пишет родня из-под Смоленска или из Пензы о видах на урожай, гулял на свадьбах своих орлов-строителей, был крестным доброй полусотни ребят.

Испытание столов-подмостей происходило в бригаде Петрухина. Крановщица Полина Глушко подняла на перекрытие третьего этажа подмости из свежепахнущих сосной досок, с помощью такелажника установила их в ряд. Каменщики повели кладку. Подмости были как подмости, работа шла обычным порядком.

Для пробы поставили одни подмости на другие; каменщик свободно доставал до верха перекрытия.

— Не придется, Николай Матвеевич, кухню разорять? — спросил бригадира кто-то из инженеров.

— Кухонный стол что, взял под мышку и понес, — вмешался Драгин. — А с этой кобылой не очень поворочаешься! Кран станет — беда!

— У вас, товарищ Драгин, кран скорее откажет, чем у нас! — крикнул сверху бравый такелажник в тельняшке; до стройки он работал в Московском речном порту, считался артистом своего дела и не любил, когда зря хаяли механизаторов.

Прораб поднял голову.

— А ты помолчи, Филимонов, пока не спрашивают. И слазь со стены, слазь! Разобьешься — тебе ничего, а мне отвечать!

И все же у старика было хорошее настроение. Опуская один из столов на перекрытие, крановщица, прозевав сигнал такелажника, ударила подмостями об угол каменной кладки; боковая распорка перекосилась. Повреждение не смутило Драгина.

— Эта бяда еще не бяда, товарищ техник! — Прораб впервые назвал Кирилла по должности. — Бяда, когда в котелке бурда, а у тебя он, кажись, варит. Набьем железные уголки — и вся недолга. — Со стороны скупого на похвалу Драгина это было признание.