Непростая история - [19]

К застрявшей машине спешил бульдозер, задрав стальной нож отвала. В кабине устроился Драгин, он показывал бульдозеристу, с какой стороны подталкивать грузовик. Да разве дело старшего прораба заниматься этим!

Из застекленной будки башенного крана, мимо которого он проходил, выглянула кудрявая крановщица. Вот откуда хорошо видна стройка: будка примерно на высоте пятого этажа.

— Техника безопасности? — спросила крановщица, едва Кирилл поднялся наверх по узкой железной лесенке.

— Нет. Производственно-технический отдел.

— Слава богу! Замучил меня ваш инженер по безопасности работ: почему да отчего не выставлены предупредительные надписи под краном? Сама я, что ли, буду сочинять их?..

Снизу крикнули «давай», и крановщица, забыв о Кирилле, взялась за рукоятки управления. Сквозь застекленный пол кабины было видно, как натянулся трос, как железная коробочка бункера с раствором вздрогнула, качнулась и поплыла за краном.

До водонапорной башни и рощицы на горизонте, сверху казалось, не так уж далеко, за семилетку строители пройдут это расстояние. На зеленом бугре, где коза щиплет блеклую травку, поднимется Дворец культуры, за ним — Кирилл не мог определить точно, где именно, — блеснет стеклянный купол бассейна.

Вспомнив о бассейне, он вздохнул. Прошлым летом Кирилл не пропустил ни одного соревнования на водной станции «Динамо», да и сам поплавал на славу. Не так, как Лешка, но тоже неплохо. Увы, это лето для тренировок, видно, потеряно!

Башенный кран, захватив пустой бункер, двинулся по рельсам в обратный путь. За это время бульдозерист успел вытащить застрявший грузовик и, опустив нож отвала к земле, сгребал мусор. Драгин распоряжался рабочими, замащивавшими бетонными плитами злополучную выбоину. Хоть и не его дело заниматься такими мелочами — энергии у старика хоть отбавляй.

— Смотри, Василий Егоров, чтобы после обеда проводка к четвертому крану была! — крикнул прораб электрику, цеплявшему к ногам железные «кошки». — А то, еж тебя ешь, кладку сорвешь!

Через минуту его голос слышался уже с дальнего конца участка. Кирилл стал спускаться по лесенке. Крановщица, поправлявшая свои кудряшки перед зеркальцем, зажатым между рукоятками управления, пригласила его заходить еще.

Снова где-то били в чугунный рельс: обеденный перерыв. Половина рабочего дня прошла незаметно, Кирилл не успел проголодаться. Бутерброды оттягивали карман куртки, но слова Павла Ивановича о встрече в столовой, возможно, следует считать приглашением. Придется пойти на непредвиденный расход.

За едой никто не говорил о делах, такой уж, видно, здесь порядок. Павел Иванович, явно наговаривая на себя, рассказал, как в бытность свою студентом обманывал вместе с однокурсниками строгого Тарнаева-Тарловского, вторично сдавая тому чужой, получивший уже оценку чертеж. Для этого обрезалась старая рамка, в углу которой профессор не ленился собственноручно пробить шлямбуром отверстие, затем вычерчивалась новая рамка, поуже. Случалось и так, что ловкач, сдававший чужую работу, получал за нее более высокую оценку, нежели автор, потративший на чертеж не одну бессонную ночь.

Одинцов поделился позднейшим, более совершенным опытом сдачи зачетов. Слушая Виктора Алексеевича, Кирилл любовался его лицом — точеным носом, красивым, хотя и несколько женственным, ртом, глазами редкого, коричневого, почти шоколадного цвета. Да ведь он писаный красавец, этот Одинцов! А как ловко управляются с ножом его маленькие холеные руки! Даже хлеб он ломает как-то необычайно изящно.

Лишь Петр Александрович Шитиков не принимал участия в легкомысленном разговоре. Аккуратно, не спеша, как и все, что он делал, чертежник терпеливо расчленял куриную шейку по суставам и обсасывал косточку за косточкой.

То к одному, то к другому столику подсаживался коренастый человек с обожженным загаром, продубленным дождем и ветрами лицом кадрового строителя. Синяя рубашка-косоворотка выгорела на его груди правильным треугольником там, где ее было видно из-под грубошерстного, давно потерявшего от солнца свой первоначальный цвет пиджака. Подошел черед и до их стола.

— Когда ждать от вас статью, товарищ Зайцев?

— Теперь всенепременно напишу, товарищ Жильцов, поскольку у меня подмога появилась. — Павел Иванович представил своего нового сотрудника председателю постройкома, временно исполнявшему также обязанности редактора многотиражной газеты.

— А вы о чем напишете нам, товарищ Малышев? — деловито осведомился Жильцов, внеся фамилию Кирилла в блокнот с надписью «Делегату Всесоюзного съезда строителей».

— Но я ж первый день... Только осматриваюсь.

— На свежий глаз многое лучше видно. Напишите, с какими мыслями приступаете к работе. Вы комсомолец? — Услышав утвердительный ответ, он сделал пометку в блокноте. — Тем более.

— Ты, Жильцов, попроси молодого человека в стихах написать! — неожиданно подал реплику Драгин, севший за соседний столик. — Я полагаю, поэт он.

Из-за длинного стола, за которым сидели Наденька и Люда с целым выводком девиц из копировального бюро, раздался смех: слова старика слышали все. Наденька хихикала громче других, хотя ей-то надлежало бы защищать своего коллегу.