Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма - [34]
Но вернемся к католической церкви. Летом 2012 года в Словении имела место почти клинически чистая демонстрация непристойности католической церкви. В ней участвовали два человека: самый высокопоставленный словенец в церковной номенклатуре, консервативный кардинал Франц Роде и архиепископ Алойз Уран, который был сначала смещен Ватиканом, а затем даже получил приказал немедленно покинуть Словению, пока не прояснятся некоторые обвинения против него. Поскольку Уран был очень популярен среди простых верующих католиков, начали распространяться слухи о том, чем могло объясняться столь суровое наказание. После недели смущенного молчания церковные власти неохотно заявили, что Уран подозревается в отцовстве незаконнорожденного ребенка. Это объяснение по ряду причин многими было встречено с недоверием. Во-первых, слухи об отцовстве Урана ходили не один десяток лет, так почему же церковь не приняла меры раньше, когда Урана выдвинули на пост архиепископа Любляны? Во-вторых, сам Уран публично заявлял, что готов пройти тест ДНК или любые другие исследования, чтобы доказать, что у него нет детей. Наконец, что не менее важно, в словенской церкви, как хорошо известно, долгие годы шла борьба между консерваторами (в том числе Роде) и умеренными (среди которых был Уран). Но как бы там ни было, общественность шокировали двойные стандарты католической номенклатуры: Урану приказали покинуть Словению из-за простого подозрения в том, что он стал отцом, тогда как в многочисленных случаях педофилии среди священников реакция церкви была гораздо более мягкой – об этом никогда не сообщалось в полицию, ответственный священник никогда не наказывался и просто переезжал в другую часть Словении, а на родителей подвергшихся насилию детей оказывали давление, чтобы не поднимать шум, и т. д.>36
Ситуацию еще больше усугубил открытый циничный «реализм» кардинала Роде: в одном из своих интервью на радио он сказал, что «статистически, это незначительная проблема – только один или максимум два священника из ста имели такого рода приключение»>37. Внимание общественности сразу же привлекли слова «такого рода приключение», использованные как эвфемизм для обозначения педофилии: зверское преступление – изнасилование ребенка – подавалось в качестве нормального проявления авантюрного «жизнелюбия» (еще одно выражение Роде). В другом интервью Роде съязвил: «За сорок лет не избежать кое-каких мелких прегрешений, не правда ли?»>38 Это католическая непристойность в чистом виде: никакой солидарности с жертвами (детьми), а за позой моральной стойкости – едва скрываемая солидарность с преступниками ради циничного реализма (такова жизнь, священники тоже могут быть жизнелюбивы и склонны к приключениям…), так что в итоге единственными настоящими жертвами выставляются сама церковь и преступники, пострадавшие от развернутой против них несправедливой кампании в СМИ. Таким образом, позиция церкви ясна: педофилия – наш собственный грязный секрет, нормализованный в таком качестве и служащий тайным основанием нашего нормального порядка, в то время как зачать ребенка – настоящее преступление, требующее безжалостного наказания. Или, как более ста лет назад сказал Гилберт Кит Честертон в своей «Ортодоксии» (не подозревая, разумеется, обо всем следующем из этих слов): «Внешняя его сторона – строгая стража этических ограничений и профессиональных священников; но внутри жизнь человеческая пляшет, как дитя, и пьет вино, как мужчина, ибо лишь ограда христианства сберегает языческую свободу»>39.
Здесь неизбежен извращенный вывод: хочешь наслаждаться языческой мечтой о полной удовольствий жизни, не расплачиваясь за нее меланхолическим унынием? Выбирай христианство! Следы этого парадокса можно различить в фигуре католического священника (или монахини) как главного носителя сексуальной мудрости. Вспомните, возможно, самую яркую сцену из «Звуков музыки». Мария, сбежавшая от семейства фон Трапп обратно в монастырь, не в силах совладать со своим сексуальным влечением к барону фон Траппу, не может найти там покоя, поскольку все еще тоскует по нему. Мать-настоятельница вызывает ее для разговора и советует вернуться в семью фон Трапп, чтобы разобраться в своих отношениях с бароном. Эту идею она выражает странной песней под названием «Взойди на все горы!», удивительный смысл которой таков: «Сделай это! Рискни и попробуй все, чего желает твое сердце! Не дай мелочным сомнениям встать у тебя на пути!» Поразительная сила этой сцены связана с неожиданной демонстрацией зрелища желания, что делает ее по-настоящему неловкой: человек, который вроде бы должен проповедовать воздержание и самоотречение, призывает быть верным своему желанию. Сегодня, когда случаи педофилии в католической церкви обнаруживаются повсюду, можно легко вообразить новый вариант этой сцены из «Звуков музыки»: молодой священник жалуется настоятелю на то, что его все еще одолевает влечение к маленьким мальчикам, и просит дополнительного наказания.
Это имманентное противоречие в самом ядре идентичности церкви делает ее главной антихристианской силой современности. Легенда гласит, что, когда в 1804 году папа римский приблизился к Наполеону, чтобы короновать его в императоры, тот взял корону у него из рук и сам возложил ее себе на голову. Папа в ответ пошутил: «Я знаю, вы стремитесь уничтожить христианство. Но поверьте мне, ваше величество, вы потерпите неудачу – церковь пытается сделать это уже две тысячи лет и до сих пор не преуспела…» На примере людей вроде кардинала Роде из Словении мы видим, что церковь не оставляет своих усилий, и нет никаких причин радоваться этому печальному факту, ведь христианское наследие слишком ценно, причем сегодня оно актуальнее, чем когда-либо. В своих «Заметках к определению культуры» Т. С. Элиот писал, что бывают моменты, когда выбор стоит между ересью и неверием, когда единственный способ сберечь веру – сектантски отколоться от основного тела религии. Именно так необходимо поступить сегодня.
