Неприступный герцог - [45]

Его дядя все еще стоял подле оливкового дерева с выражением крайнего недовольства на лице.

— Отличная работа, Берк, — произнес герцог. — Разыграно, как по нотам. Но в следующий раз, предупреждаю тебя, я подготовлюсь.

— Так на чьей ты стороне, черт тебя возьми?

— На твоей, хотя ты можешь в это не верить. — Уоллингфорд положил руку на засов.

Берк направился к нему.

— Послушай, ты ведь уже обыскал эту проклятую мастерскую.

— Да я просто хочу забрать свою шляпу. — Уоллингфорд вошел внутрь и прищурил глаза, чтобы привыкнуть к полумраку после слепящего солнца.

— Я сам принесу тебе ее! — крикнул Берк, устремляясь следом за другом.

Уоллингфорд обернулся:

— Ради всего святого, я…

Берк стоял в дверном проеме, и солнце светило ему в спину. Уоллингфорд не мог разглядеть его лица как следует, но успел заметить испуг в глазах и напряженные руки.

Губы Уоллингфорда медленно растянулись в довольной улыбке. На какое-то мгновение — короткое и пугающее — он подумал, что все его инстинкты и внутреннее чутье пали под напором одурманивающего тосканского солнца и Абигайль Харвуд. И возможно, даже не в именно таком порядке.

— Ага, — тихо протянул герцог, — она все еще здесь, не так ли?

Берк начал переминаться с ноги на ногу.

— Ее здесь и не было. Это все твое больное воображение.

Уоллингфорд медленно обвел взглядом мастерскую: шкаф, полки, запасные части и автомобиль в центре. Что пропустил? Он потер пальцы, как если бы пытался добыть ответ из собственной кожи.

— Итак, если бы я был леди и меня застигли на месте преступления…

— О каком преступлении речь, черт бы тебя побрал?

— …где бы я поспешил укрыться от позора? Нужно учитывать, что леди Морли довольно миниатюрна и обладает крепкими нервами. А еще в ней нет притворной застенчивости, в твоей леди Морли.

Берк ничего не ответил. Он просто стоял в дверях, замерев от напряжения. Рыжие волосы бедолаги топорщились на макушке, точно колючки чертополоха.

Уоллингфорд остановился. Что проку смотреть там, куда он уже заглядывал? Он обыскал мастерскую вдоль и поперек. Пропустил только… Взгляд герцога остановился на пустом автомобиле и скользнул вниз.

— Видит Бог, — сказал он, — ты чертовски умен.

— Уоллингфорд, ты с ума сошел!

Но друг его не слушал. Все произошло совсем как на охоте, когда после того, как они целый день скакали по полям и лесам за собаками, то и дело терявшими след, промокшие, уставшие и покрытые грязью, словно по велению Всевышнего, старый опытный лис наконец совершил фатальную ошибку — стал слишком самоуверен и позволил себя увидеть.

Уоллингфорд неторопливо пересек мастерскую и подошел к стоящему на деревянных чурбаках автомобилю. Он не спешил, ибо хотел растянуть удовольствие.

— Знаешь, Берк, — сказал он, — я почти восхищаюсь леди Морли. Это же какой силой духа — нет, я бы даже сказал, дерзостью — нужно обладать, чтобы пролежать под автомобилем так долго? Мне даже начинает казаться, что она действительно искренне в тебя влюблена.

Уоллингфорд стоял всего в шаге от блестящего металлического короба, на который Финеас Берк возлагал такие большие надежды. Что-то шевельнулось в груди герцога, какое-то незнакомое ощущение, которое любой другой человека назвал бы… сочувствием?

— Да, леди Морли? — негромко спросил он. — Вы влюблены в моего друга Берка?

Ответа не последовало. Хотя глупо было ожидать прямого ответа на прямо поставленный вопрос от представительницы семейства Харвуд.

Уоллингфорд присел на корточки и уперся рукой в пол. Высокие сапоги возмущенно скрипнули.

— Хотя, — сказал он, наклоняясь и заглядывая под днище автомобиля, — она не узнала бы этого чувства, даже если бы оно щелкнуло по ее маленькому вздернутому…

Дневной свет. Ничего, кроме дневного света и паука!

Уоллингфорд стукнул кулаком по полу:

— Дьявол! Она убежала!

Глава 10

Уоллингфорд был на полпути к замку, когда разгадка пришла ему в голову.

Шкаф.

Герцог остановился и с силой хлопнул себя ладонью по бедру.

Господи, ну конечно! Леди Морли выбралась из-под автомобиля, когда они вышли на улицу, а когда двери мастерской вновь отворились, спряталась в шкафу, плутовка.

Уоллингфорд вновь ударил себя по бедру. На этот раз кулаком. Даже ребенок догадался бы. Как они, должно быть, сейчас потешаются над его недогадливостью. Если, конечно, не слились в пылких объятиях.

Пара белок пронеслась по примятой траве тропинки прямо перед ним, шумно обсуждая украденное лакомство или признаваясь друг другу в любви. Они резво взбежали вверх по стволу кипариса и вскоре скрылись в ветвях.

Впереди располагался замок, красные черепичные крыши которого четко вырисовывались на фоне голубого неба.

Какое-то движение между деревьями привлекло внимание Уоллингфорда, какая-то желтая вспышка. Золотисто-каштановая голова, покачивающаяся над листьями.

Роланд и леди Сомертон, погруженные в беседу и не обращающие внимания на то, что происходит вокруг.

Да что, черт возьми, творится? Неужели все обитатели этой проклятой Тосканы влюбляются друг в друга у него на глазах?

Уоллингфорд посмотрел на безоблачное небо, на льющийся с небес солнечный свет и вздохнул.

Что за изумительный оттенок голубого: бездонный, густой и невероятно чистый. Когда они покидали Англию два месяца назад, темное, непроглядное небо цвета металла низко висело над головой. Уоллингфорд помнил, как, облокотившись о перила пакетбота, направляющегося в Кале, смотрел на постепенно тающий вдали берег до тех пор, пока пелена противного мелкого дождя не поглотила линию горизонта, превратившись в одно огромное серое пятно.