Неприступная Эммелина - [31]

– Если ты не уберешь руки, то они действительно запылают.

– Тебе больно? – встревожилась Эммелина Прайс. – Я читала, что, когда мужчина возбуждается, ему необходимо получить удовлетворение, иначе он испытывает боль. – Она облизнула пересохшие губы. – Как ты считаешь…

– Думаю, ты можешь удостовериться, так это или нет, – сквозь стиснутые зубы процедил он.

– Нет, если только ты полагаешь, что все в порядке, – неуверенно проговорила женщина.

Эммелина робко прикоснулась к его поясу, но Уэстон схватил ее руку, поднес к своим губам и стал игриво покусывать костяшки пальцев. А затем, будто бы для того, чтобы немного успокоить ее, подул ей на ладонь и несколько раз прикоснулся к ней языком, оставляя на коже влажные пятна, которые тут же принялись невыносимо пульсировать. Эммелина схватила ртом воздух.

– Это был язык, если тебя интересует, – усмехнулся Джефф.

Однако Эммелину в данный момент интересовало другое: если язык мужчины так нежен, трепетен и ласков, то зачем книжным героям нужны были перья?

– Язык – это замечательно, – пролепетала она.

– В таких делах вообще много всего замечательного, – промолвил Уэстон.

– Ох, я знаю… То есть я читала об этом, – вымолвила мисс Прайс. – Кажется, это называют…

– Господи, – перебил ее Джефф Уэстон, – ты так много всего знаешь, что становишься опасной. – Он уже почти справился с пуговицами на юбке, обтягивающей бедра Эммелины. Уэстон слегка приподнял ее подбородок. – Я хочу поцеловать этот нежный ротик до того, как из него понесутся сладострастные стоны. До того, как твои губы раскраснеются, а рот будет жаждать встречи с моим языком.

– С твоим языком… – эхом отозвалась она.

Глаза Уэстона потемнели от желания. Он привлек к себе Эммелину и своими губами приоткрыл ее губы. Его горячее дыхание опалило ее и блаженным теплом разлилось по ее жилам. Это было божественно, великолепно! Его язык проник в сладость ее рта и уверенно расположился там. Эммелина дрожала от его прикосновений.

– Господи, я забыл об одной пуговице, – срывающимся голосом проговорил Уэстон. Теперь его руки сжимали ее нежную грудь, и Эммелина выгнулась дугой, чтобы крепче прильнуть к нему. Ее соски отвердели от его ласк, а когда его губы стали делать с ними то же, что только что делали с ее губами, она поняла, что долго на ногах не удержится.

– Ты забыл снять с меня юбку, – прошептала она.

Через мгновение она уже лежала на диване, а Уэстон, устроившись рядом, медленно задирал подол юбки вверх. Эммелина по старинке носила чулки на резинках, и, увидев это, Уэстон, не сдержавшись, выругался. Впрочем, времени удивляться не было. Эммелина дыхание не успела перевести, как ее юбка оказалась задранной до талии, а бедра – раздвинутыми и слегка приподнятыми опытными руками Джеффа. Она все еще была в трусиках и немного смутилась, ощутив его пальцы на потаенных уголках своего тела.

– Великолепно, – прошептал Уэстон, отодвинув в сторону тонкую полоску трусов и увидев темные кудряшки, прикрывающие вход в ее лоно.

Он слегка взъерошил волоски, и Эммелина дернулась всем телом, не в силах сдержаться. Невольно. Если бы он связал ее, то она бы сейчас закричала. Честно говоря, ей вообще хотелось кричать, только она считала это… распутством. Впрочем, когда его пальцы, раздвинув волоски, проникли к ее самому сокровенному месту, Эммелина поняла, что долго сдерживать крик она не сможет.

– Восхитительно, – донесся до нее голос Джеффа Уэстона. – Восхитительно…

С ней происходило что-то невероятное. Тело Эммелины вибрировало, в животе разливалось уже не тепло, а разгоралось настоящее пламя. И вдруг что-то изменилось. Это новое ощущение было столь захватывающим и необыкновенным, что Эммелина испугалась. Выгнувшись дугой, она вскрикнула и схватила Джеффа за руку.

– Ты должен остановиться, – простонала она. – Со мной что-то странное происходит.

– Ну и пусть происходит, любовь моя, – отозвался Уэстон.

Он говорил низким, музыкальным голосом, от которого по ее телу побежали мурашки. Бутон лилии в ее теле раскрывался все шире, она словно сквозь сон ощутила, как Уэстон утраивается между ее бедер и медленно опускается на нее. Последние барьеры рухнули.

– Когда я войду в тебя, ты уже никуда не убежишь, – напомнил Джефф.

– Разве что в рай, – шепнула она в ответ.

Уэстон наклонился, чтобы поцеловать ее губы, Эммелина ощутила, как ее тело сотряслось от новой конвульсии. Она почувствовала, как его плоть входит в ее лоно, но не могла поверить в это. Господи, неужели все это происходит с ней? На небесах не может быть лучше! Ничего не может быть лучше…

Эммелина ни разу не была близка с мужчиной, но ее тело было готово к этой близости, жаждало ее. И потому Уэстон почти не ощутил тонкой перегородки, закрывающей вход в глубину ее лона. Да и Эммелина почти не почувствовала боли, потому что ее тело льнуло к нему, стремилось войти в единый с ним ритм. А после первого глубокого проникновения она лишь низко застонала.

– Это называют дефлорацией, – произнесла она, переведя дыхание. – Правда, большинство не занимается такими вещами в одежде.

– Знаю, моя дражайшая Эммелина, знаю, – усмехнулся Джефф. – Но как мужчине сдержаться и тратить время на одежду, когда в объятиях у него оказывается такая восхитительная женщина, как ты?