Они уже отъехали довольно далеко, как вдруг Кэти поняла, что он везет ее не к дому. Выглянув в окно, она заметила в отдалении огни аэропорта Хитроу. Значит, возвращение к Клоду не сошло с повестки дня…
– Куда ты направляешься? – холодно поинтересовалась она.
Джейк бросил на нее косой взгляд, губы скривились в усмешке.
– Слава Богу, заговорила, – протянул он. – Я уж и не чаял, что ты обратишь на меня внимание.
«Обратишь внимание»! Да она и так чуть с ума не сходила от близости его литого тела, от упругих бедер, от пальцев, уверенно держащих руль. Вновь извечная борьба с собой, со своими чувствами.
– Куда ты меня везешь? Мы давным-давно проехали мой дом, а в аэропорт мне не нужно. Я хочу…
– Я знаю, чего ты хочешь, Кэти, и скоро ты это получишь. А теперь помолчи и постарайся заснуть – путь неблизкий.
– К шантажу… хочешь добавить похищение?.. – спросила она, но слова выговаривались словно сквозь какую-то пелену и непостижимым образом теряли силу. Злость, на которой она продержалась несколько последних часов, растаяла в воздухе. Кэти почувствовала, как набежавшие слезы обжигают щеки. Зачем ему понадобилось продлевать эту муку? Что это, мужская гордость? Желание оставить за собой последнее слово? Тогда зачем оправдываться? Можно было обойтись и без этого.
Он изогнул бровь.
– Сарказм тебе не к лицу, дорогая. Делай так, как я сказал. Доверься мне. И доверяйся всю оставшуюся жизнь.
Сейчас она видела его в профиль. Глаза его внимательно следили за дорогой, все исчезло – раздражение, нерешительность, все. Перед ней снова был уверенный в своих поступках мужчина. «Доверься мне»? Да она скорее гремучей змее доверится. Кэти открыла было рот, чтобы снова потребовать отвезти ее домой, но почему-то промолчала. На ум внезапно пришло высказывание великого Мориса Шевалье, пользующееся большой популярностью во Франции: «Многим мужчинам свойственно влюбляться, особенно в полумраке, но на свету оказывается, что такая любовь обречена на поражение». Это относится и к ней. Она любит Джейка, но, увы, и ее любовь обречена. Джейк совратил ее в восемнадцать и – предал ее. Потом шантажом взял ее в двадцать два, теперь везет куда-то помимо ее воли. Ее ослепляла любовь, иначе она давно могла бы добиться его ареста. Прикрыв глаза, она стала мысленно молиться, чтобы все поскорее закончилось.
Кэти проснулась от прикосновения руки. Она раскрыла глаза и оторопело поморгала. Было совсем темно, и только фары несущихся навстречу машин разрезали вечернюю мглу.
Она медленно выпрямилась. Щеки вспыхнули: оказывается, она заснула прямо на плече Джейка.
– Где это мы? – спросила она, отводя упавшие на лоб локоны и поправляя сбившийся свитер.
– Скоро узнаешь, – последовал загадочный ответ.
Машина остановилась, Джейк вышел, и в это время из-за туч выглянула полная луна, осветив серебряным сиянием холмистую поляну, на краю которой виднелась черная полоса деревьев. Еще дальше, сквозь редкие промежутки между стволами, Кэти увидела играющие на морских волнах лунные блики. Она открыла дверцу и, оглядываясь по сторонам, вышла наружу. Местность была до боли знакома, но… Этого не может быть! Неужели…
Девушка глубоко вдохнула солоноватый морской воздух и повернулась. Да, она не ошиблась: это был дом, в котором так счастливо прошло ее детство. Массивные дубовые двери, над ними витражное окно, каменные ступени, ведущие в дом, темные очертания рудника вдали. Увидев, что Джейк открыл дверь и собрался уже войти в дом, Кэти взлетела по лестнице и схватила его за руку.
– Куда ты, Джейк? Подожди! – выкрикнула она. – Нам теперь сюда нельзя. Отец давно продал дом.
– Спокойно, Кэти, без паники. Нас здесь ждут. – Он взял ее под локоть и ввел в ярко освещенный холл.
Кэти смущенно поздоровалась с пожилым господином, стоящим в дверях. Куда Джейк ее тащит? Неужели теперь тут гостиница? Очень может быть, места здесь много. Она вспомнила, как маленькой девчушкой, едва научившись считать, методично обошла весь дом и насчитала тридцать пять комнат, буфетных и других подсобных помещений.
Казалось, все тут осталось по-прежнему: так же сверкает отполированный дубовый паркет в холле, на второй этаж ведет великолепная лестница, по широким перилам которой она так любила съезжать в детстве. От нахлынувших волной воспоминаний на глаза набежали слезы.
Джейк провел ее в столовую и усадил на стул. В состоянии полушока, она не прекословила. Надо же, даже мебель осталась прежняя. Полировка массивного обеденного стола поблескивала в приглушенном свете ее любимой старой люстры. Нет, на гостиницу это все-таки не похоже, иначе обстановку непременно бы сменили. Она жадно оглядывалась по сторонам. И, постепенно приходя в себя от неожиданного потрясения, стала обращать внимание на кое-какие перемены. Люди, купившие этот милый ее сердцу дом, несомненно, потратили уйму денег, чтобы обновить его.
На полу лежал новый китайский ковер, стены обиты синим с золотым отливом шелком, чего не было раньше, дорогие шторы, подобранные в тон обивке, придавали помещению необыкновенную изысканность.
Наконец взгляд девушки остановился на сидящем перед ней человеке.
