Непримкнувший. Воспоминания - [103]
Лефортовский изолятор – это не старая Бутырская или Сокольническая тюрьмы. Он был оборудован как вполне современное тюремное заведение американизированного типа для строгого заключения. Крестообразное пятиэтажное здание сконструировано так, что из одного центра пересечения наблюдателю видны все камеры: крыло за крылом, этаж за этажом. Все камеры – одиночного заключения. Лицевая сторона камер выходит на галерею. Галерея (сплошной балкон) затянута металлической сеткой, чтобы исключить возможность для заключенного броситься с высоты вниз.
В тяжелой двери каждой камеры вделан глазок и небольшая форточка для передачи пищи. По галереям каждого этажа день и ночь ходят надзиратели в мягких туфлях, чтобы заключенные не слышали топота приближающихся ног. Сюда не должны доноситься никакие звуки жизни.
Камеры достаточно просторные: 8 шагов в длину, 4 в ширину. Окно прорезано настолько высоко, что его нельзя достать рукой. Снаружи окно прикрыто козырьком и затянуто металлической сеткой. Стекло в окне – небьющееся, корабельное. По утрам надзиратель открывает окно длинной палкой для проветривания камеры или когда необходимо проморозить заключенного.
Оборудование камеры такое: койка и столик, привинченные к полу, вблизи двери – умывальник и унитаз; параш в Лефортове нет.
Попав сюда, заключенный терял свое имя: он становился номером таким-то.
Заключенный не должен видеть никаких других заключенных. Подход к дверному глазку строжайше запрещен.
Если нет специальных ограничений, заключенному положена 15–20-минутная прогулка. Для этого арестант выводится по лестнице вниз, во двор. Лестница со стороны межлестничной клетки также затянута металлической сеткой. Во дворе сооружены обнесенные высоким забором одиночные прогулочные дворики. Размер каждого дворика – с небольшую комнату. На несколько двориков сделана наблюдательная вышка, с которой надзиратель следит за каждым движением арестанта на прогулке.
Никаких свиданий никому в Лефортове не разрешалось. Никаких газет никому не давалось. Книги получать было можно. В определенные дни и часы к дверям камеры подкатывала тележ ка с книгами, и через дверную форточку можно было взять книгу, и даже заранее выписать себе определенную книгу. Однако на книги Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и на книги с партийными решениями наложен был запрет: презренные руки «врагов народа» не должны были касаться таких изданий.
Пища арестантам в Лефортове выдавалась три раза в день. Утром давалась миска жидкого, мутного, отталкивающего варева, именовавшегося супом, и кружка чая. К этому выдавался на целый день паек черного хлеба и сахар. В обед снова выдавался суп, и еще каша: пшенная, овсяная и др. На ужин тоже полагалась каша и кружка чая.
Формально разрешалась передача заключенным продуктов от родных. По поступлении передачи заключенный расписывался в ее получении, но она целиком сдавалась в камеру хранения. Если заключенный соглашался с предъявленным ему обвинением и давал показания, которые от него требовал следователь, он мог воспользоваться передачей. Если же заключенный отказывался подписать заготовленные следователем показания, передачи исключались полностью.
Средством давления служил и продовольственный ларек: правом покупки в ларьке могли пользоваться лишь арестанты, которые ставили свои подписи под показаниями.
Аргинский не давал своей подписи. Все средства воздействия были пущены в ход, но безрезультатно. Тогда заменен был следователь. Новый следователь начал с «пряника»:
– Илья Владимирович, вы пользуетесь нашим ларьком?
– Нет.
– Что же вы? Ай-ай-ай… Вы любите белые батоны? Выпишите ему три батона. А колбаски хотите? Выпишите ему килограмм…
Но как только выяснилось, что намерений оплатить батоны и колбаску дачей своей подписи под показаниями нет, вопрос о них сразу же отпал.
Так проходил месяц за месяцем. Изнуряющие допросы. Инсценированные очные ставки. Карцер и другие изощренные наказания. Кровоточащие десны и выпадающие зубы. Мучительные мысли о Родине, о партии, о доме, о семье и близких.
В конце августа И. Аргинского привезли из Лефортова на Лубянку для очередного допроса. Но допроса не было. Следователь предъявил ему два полных тома и сказал:
– Вот обвинительное заключение и ваше дело. Ознакомьтесь и распишитесь в том, что вы прочитали дело.
Из обвинительного заключения Илья узнал, что он обвиняется в том, что, будучи сотрудником газеты «Труд», он, редактор газеты Немчик и еще три журналиста, получив от американского художника-коммуниста Фреда Элиса, работавшего в тридцатых годах в «Труде», директиву от Л. Троцкого, во исполнение таковой переехали в Сочи. Здесь они поступили в редакцию «Курортной газеты» и, образовав террористическую группу, готовили покушение на Сталина, Чкалова, Байдукова и Белякова.
Аргинский сказал, что все, что написано в обвинительном заключении и собрано в этих томах, является ложью и чепухой.
Следователь попросил расписаться в том, что он ознакомился с делом.
Илья был убежден, что теперь вся эта чепуха будет отброшена и начнется настоящее следствие.
Однако никакого следствия больше не велось и судебного разбирательства не было. А через несколько дней Аргинского вызвал начальник тюрьмы и в присутствии какого-то человека сказал:
Всего лишь один шаг положил в июне 1957 г. конец блестящей государственной карьере Дмитрия Шепилова (1905-1995) — в то время министра иностранных дел СССР и члена ЦК КПСС. Выступив тогда на партийном пленуме против формирующегося культа личности Хрущева,он тем самым `примкнул` к так называемой `антипартийной группе` (Каганович, Маленков, Молотов) и очень скоро лишился всех постов. Но до этого, по личному указанию Сталина, разработал учебник политэкономии; участвовал в Великой Отечественной войне, которуюзакончил генерал-майором и военным комендантом г.
Екатерина Алексеевна Фурцева занимала высшие посты в советской государственной и партийной системе при Хрущеве и Брежневе. Она была Первым секретарем МГК КПСС, членом Президиума ЦК КПСС, министром культуры СССР. Фурцева являлась своеобразным символом Советского Союза в 1950–1970-х гг., — волевая, решительная, властная женщина, Фурцева недаром получила прозвище «Екатерина Третья».В книге, представленной вашему вниманию, о личности и политике Екатерины Фурцевой вспоминают известные деятели той поры: Д. Т. Шепилов, Председатель КГБ СССР и заместитель Председателя Совета министров СССР при Хрущеве и Брежневе; А. И. Аджубей, главный редактор газет «Комсомольская правда» и «Известия», зять Хрущева; Н. А. Микоян, писательница и журналист, невестка знаменитого А. И. Микояна.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.
Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин за 29 лет службы прошел путь от оперуполномоченного до начальника советской внешней разведки. Он был очевидцем губительной «перестройки». Эта книга стала итогом длительного, вдумчивого размышления об особенностях профессии разведчика вообще и советского в частности, о сути разведки как таковой, не сегодня и не вчера. Книга писалась автором всю жизнь. В ней нашли место дневниковые записи, зарисовки из путевых блокнотов о Пакистане, Индии, Иране, Афганистане.
Зоя Богуславская – прозаик, драматург, автор многих культурных проектов, создатель премии «Триумф», муза поэта Андрея Вознесенского. Она встречалась со многими талантливыми людьми ХХ века, много писала и о своих друзьях-товарищах. Огромную популярность имели ее знаме – нитые эссе «Барышников и Лайза. Миннелли и Миша», «Время Любимова и Высоцкий», воспоминания о встречах с Марком Шагалом, Брижит Бардо, Аркадием Райкиным и многими другими.
Книга прославленного советского военачальника дважды Героя Советского Союза Маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова посвящена в основном боевому пути 62-й армии, преобразованной после Сталинградской битвы в 8-ю гвардейскую, которая вместе с другими войсками отстояла от врага Сталинград, участвовала в освобождении Донбасса, Запорожья, Одессы, форсировала Вислу, Одер и закончила свой боевой путь штурмом Берлина. В своих воспоминаниях автор опирался на документы той поры, а также многочисленные свидетельства очевидцев и участников боевых действий.
В 70–80-х годах прошлого столетия одно только упоминание имени Владимира Калиниченко приводило в трепет секретарей обкомов, министров и членов политбюро. В то время Владимир Иванович работал важняком – так называли в народе следователей по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР. Кредо Калиниченко: «Закон – священная корова». Он решал сложнейшие головоломки, был человеком бесстрашным и абсолютно невосприимчивым к лести. Дослужившись до генерала, в 1991 году Калиниченко уволился из прокуратуры по собственному желанию.