Непреодолимое искушение - [17]

— Почему?

Эмма встала и подошла к камину, чувствуя, как холод запускает когти в ее сердце. Она протянула к огню руки, но тут же опустила их, заметив, как они дрожат. К несчастью, Чейз заметил это. Он обнял ее за талию, и она сдалась и прижалась спиной к его груди.

— Прости. Я понимаю, как тебе тяжело.

Она повернулась и уткнулась лицом ему в плечо. Как давно ей хотелось сделать так, найти кого-то, кто разглядит под внешним блеском слабую женщину, желающую быть любимой!

— Ты брат Рейфа, — прошептала она. — Не уверена, что хочу обсуждать это с тобой.

Он отстранился, как будто ему передалась ее дрожь:

— Думаешь, я все передам ему?

Она не хотела снова возводить стену между ними, но у нее не было выбора.

— Я не уверена, — честно сказала она. — Если Рейф решит, что это может быть полезно ему…

Она умолкла, беспомощно пожав плечами.

— Клянусь, что никогда ничего не расскажу Рейфу о своей личной жизни.

Она искала в его лице фальшь, но не могла найти. Чейз был отцом ее ребенка, у них намечались длительные отношения, не важно, как это выглядело со стороны. Сегодня могло начаться самое большое чудо или самая тяжелая дорога в ее жизни. Ее беспокоило только, что ее слишком сильно влекло к Чейзу. Такое влечение легко могло перерасти в нечто большее — даже в любовь. Стоило ей подумать об этом, как у нее появилось чувство, что она открыла дверь, которую уже не сможет закрыть.

— Ладно, я верю тебе, — услышала она собственный голос, и это была правда.

— Почему твой брат винил твоего отца? — снова спросил он, не отпуская ее.

— Моя мать умерла от передозировки.

— Господи! — ахнул Чейз.

— Она… — Эмма пыталась подавить воспоминания, которые похоронила давным-давно. — Они с отцом поссорились, она обвиняла его в неверности.

— Это правда?

Она пожала плечами:

— Мне было девять, что я понимала? Однако я думаю, что да, и не однажды. Мы с братом слышали, как они ссорятся, потом отец ушел на деловую встречу, как он сказал, а мама наглоталась снотворного. Неизвестно, случайно или нарочно. Ее нашел мой брат, позвонил в службу спасения и поехал с ней в больницу.

— Кто остался с тобой?

— Экономка.

— Мать Аны? — Он помедлил, вспоминая имя. — Нильда?

— Нет, они начали работать на нас после того, как брат уехал в школу. Странно, я не могу вспомнить имя той женщины. Она уволилась на следующей день.

— Ана заполнила пустоту, которую оставила твоя мать?

Он погладил ее по щеке.

— Пожалуй…

Она никогда не смотрела на это с такой стороны.

— Ты не винила отца, как твой брат, — задумчиво сказал он. — Хотя как ты могла?

Она непонимающе уставилась на него:

— В смысле?

— У тебя больше никого не осталось. Если бы ты восстала, тебя бы тоже отослали, и ты не стала папочкиной принцессой.

Она отшатнулась. Он ничего не понял. Хотя как он мог? Он был дельцом до мозга костей.

— Ты можешь думать что угодно, — холодно сказала она. — Я смотрю на это по-другому. Я хочу, чтобы ты понял, почему я не выйду за тебя.

— Почему же? — спокойно спросил он.

— Как я уже говорила, я знаю, на что способен несчастливый брак. Он убил мою мать, рассорил отца и брата. У меня много денег, но они не делают меня счастливой. Я не хочу такой судьбы для своего ребенка.

— История не обязательно повторяется.

— Ты прав, и я сделаю все возможное, чтобы это не случилось. — Она подошла к столу, взяла сумочку и накидку и вызывающе посмотрела на него. — Вот почему я никогда не выйду за тебя, Чейз.

— Мы не твои родители, — заметил он.

В его голосе она услышала сдерживаемый гнев.

— Да, но это ничего не меняет. — Она пошла к дверям. — Спасибо за чудесный ужин. Мне пора.

Глава 6

Эмма придумала хороший способ сказать отцу о беременности всего за одну ночь. Однако утром разразился скандал, и связано это было не с ребенком, а со статьей Джиллиан Митчелл.

— Эмма! — ревел Рональд Уорт. — Черт побери, Эмма, что ты натворила?

Эмма вошла в столовую, как раз когда ее отец разносил дорогой фарфоровый сервиз. Кофейные пятна быстро расползались по белой скатерти. Нильде это не понравится.

— Ты звал? — спокойно спросила Эмма.

Он потряс газетой перед ее лицом:

— Что? Это? Такое?

— Похоже на газету.

Он побагровел:

— Не умничай! Я о статейке этого молокососа, пишущего под именем Джиллиан Митчелл. Она ссылается на тебя как на источник.

Эмма подошла к отцу, поцеловала его в пышущий жаром лоб и позвонила в колокольчик, стоящий у его локтя. Тиа, служанка, появилась почти сразу, посмотрела на кофейную катастрофу и исчезла.

— Я еще не читала статью, поэтому судить не могу, но я действительно разговаривала с Джиллиан пару дней назад и поделилась с ней своими переживаниями по поводу покупки «Уорт индастриз».

— Это не твое дело, — холодно сообщил Рональд. Этот тон он использовал для кандидатов на увольнение и очень редко — для членов семьи. Его палец барабанил по столу, акцентируя слова. — Продажа — дело мое, Рейфа и кучки никчемных советников и юристов. Занимайся своей благотворительностью и не лезь в мои дела.

Было тяжело не показать, как ее уязвили его слова.

— Продажа касается всех горожан, поскольку с приходом Рейфа экономическая ситуация резко изменится не в лучшую сторону, — заметила Эмма. — У меня есть право высказывать свое мнение, и я не собираюсь отмалчиваться, нравится вам это или нет. — Она посмотрела на него так же остро и холодно, как он смотрел на нее. — А мне не нравится тон, которым ты говоришь о моей работе.