Непреодолимое черничное искушение - [66]

В руке Роя звякнули ключи от машины.

– Да, – сказала я. – У меня есть пара минут.

Мы поехали по дороге, которая была мне уже знакома. Рой обогнал грузовик и стал крутить колесико радиоприемника, пытаясь настроить его. Мы доехали до каменной стены, которую я проезжала три дня назад, и свернули на дорогу, идущую параллельно ей. Солнце желтым шаром повисло над горизонтом, вокруг уже начинали сгущаться сумерки. Наконец стена кончилась – вернее, в ней появился достаточно узкий проем, в который мы и свернули, выехав на грязную проселочную дорогу.

– Это Кенлин Фарм, – сказал Рой. Грузовичок подпрыгивал на ухабистой дороге.

– Да, я тут проезжала несколько раз, – заметила я.

– Мои бабушка и дедушка были владельцами этой земли.

– Да? Владельцами? – я впервые могла посмотреть на то, что скрывалось за этой каменной стеной.

Высунув голову в окно машины, я глазела на анютины глазки, лютики, люпин и золотарник, которыми были покрыты холмы сверху донизу. Я вдруг гораздо лучше стала понимать Роя – мне стало понятно, почему это место вызывает у него такие трепетные чувства.

– Оно уже давно не принадлежит нашей семье, – сказал Рой.

– Тут просто великолепно, – прошептала я, боясь, что могу своим голосом нарушить очарование этого места. – А ничего, что мы сюда заехали?

Он только пожал плечами, не отвечая на мой вопрос.

– Я покажу тебе самый красивый вид. Это вот там, на вершине косогора.

Он показал на склон перед нами, и мы поехали туда, шурша шинами грузовика, под колесами которого трещали и ломались какие-то веточки. Остановив машину в нескольких ярдах от стены, Рой вышел из машины, обошел ее кругом и открыл мою дверцу.

– Осторожнее.

Подав мне руку, он помог мне выйти. Трава и полевые цветы здесь росли густо, и я утонула в них почти до колен. Воздух был наполнен стрекотанием кузнечиков и жужжанием пчел и шмелей.

– А раньше здесь действительно кругом была черника? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

– Да. Сплошная черника, – ответил Рой.

Мы пошли к стене, которая была примерно фута три в самом высоком месте. Но в основном она была гораздо ниже – время делало свое дело, да и отсутствие хозяина не пошло ей на пользу. Камешки и булыжники валялись около стены в большом количестве, как будто выпрыгнув на свободу и не решив, что же с этой свободой делать.

Рой нашел выступ и взобрался вверх по стене, потом протянул мне руку – и я вскарабкалась за ним и уселась на большой плоский камень, свесив ноги, рядом с Роем.

Я смотрела на поле, которое шло чуть под уклон по направлению к растущим в самом низу соснам.

– Ты был прав, вид действительно невероятный.

Хотела бы я сделать сейчас фотографию – вот именно в этом свете вечернего солнца.

Рой стал поглубже запихивать высовывающиеся камни в трещины стены.

– Есть одно стихотворение… что-то про то, как исправляют стены, – сказала я.

Он кивнул.

– Роберт Фрост. «Починка стены».

Я подняла упавший камешек.

– Есть нечто, что не любит стен в природе…

Рой посмотрел вниз, на стену, покрытую лишайниками, с торчащими тут и там пучками сорняков, проросших сквозь щели между булыжниками.

– «Оно под ними в стужу пучит землю… – продолжил он стихотворение. – «Крошит на солнце верхний ряд камней и пробивает в них такие бреши, что и вдвоем бок о бок там пройдешь…»

Я сидела с открытым ртом.

– Ты что, знаешь его все наизусть?

Он застенчиво улыбнулся.

– Пришлось выучить – в школе как-то задали.

Наверно, смог бы прочитать целиком, если бы было нужно.

– Впечатляюще, – признала я. Над моей ногой лениво кружила пчела.

Рой уставился на поле.

– Я подумал… если ты увидишь все это своими глазами – может быть, ты поймешь, почему я был так расстроен сегодня днем.

– О… ты про эту лекцию о застройщиках?

Он кивнул.

– Я думаю, что понимаю. Я знаю, что застройщики бывают очень бесцеремонными и рубят сплеча.

– Не пойми меня неправильно, – сказал он. – Я не один из тех безумный активистов, который отрицают любые новые начинания и идеи. И я не считаю всех застройщиков плохими. Но… я не раз видел очень неприятные последствия того, что называли прогрессивным и продвинутым. А еще я же Каммингс… Каммингсы из Мэна отличаются упрямством и постоянством.

– Серьезно? И как давно твоя семья приехала в Мэн?

– Пять поколений назад, – он показал на солнце, которое стало совсем похожим на мячик, висящий над горизонтом. – Правда, красиво?

– Очень.

– Мои предки все родом из Огасты, – произнес он, старательно засовывая маленький камешек в щелку между нами. – А это столица штата, – добавил он, подмигнув.

– Да, я в курсе.

Он снова смотрел на меня в упор.

– У тебя красивые глаза. То вроде зеленоватые, то голубые… не могу определить цвет, – и он придвинулся поближе, продолжая меня разглядывать.

– Они зелено-голубые, – ответила я, отодвигаясь.

– Я вроде бы так и сказал, – улыбнулся он, задержав свой взгляд на мне, пожалуй, слишком долго.

Мне стало как-то не по себе. Я не должна позволять ему вести себя так со мной. Нет, это ужасно неправильно. Так почему же я поехала сюда? Чтобы сказать ему, что получила его сообщение? Или чтобы потешить свое самолюбие его вниманием?

– Значит, твои предки из Огасты? – переспросила я, чтобы поскорее сменить тему разговора.