Непреклонные - [64]

Я не лукавила, действительно, чистейший вкус этой воды всегда поднимал настроение и прояснял мысли.

— Тогда одну минуту. Я сейчас принесу. — И Ольга быстро вышла.

Вернулась она через минуту и подала мне бокал минеральной воды. Себе взяла чашку кофе «Эспрессо Голд» и села напротив, под торшер с изогнутыми ножками, намереваясь что-то сказать. В то же время она явно сомневалась, что я готова слушать.

— Оксана, вы, наверное, хотите побольше узнать об этой старушке. Я поспрашивала наших женщин во дворе. Одна даже знает номер её домашнего телефона — Антонина Степановна дала на всякий случай. Она ведь тяжело больна. Диабетическая кома может настигнуть в любой момент и в самом неподходящем месте. Так вот, чтобы, в случае чего, домой позвонили… Она живёт вместе с семьёй старшей дочери Лилии, матери Кристины…

— Так это же здорово, Ольга Олеговна! — Я уже начала бояться этого сказочного везения. — Не надо будет мучиться с адресом. Телефончик вы мне, конечно, назовёте?..

— Конечно, только сама его узнаю. Но это много времени не отнимет. А вы, наверное, хотите дождаться Петра Петровича? Он будет через часик. Принести ещё воды? — Хозяйка встала с табуретки.

— Да, если можно. — Я ещё не утолила жажду. — С Петром Петровичем я действительно должна увидеться. Ему нужно опознать старушку и взглянуть на мужика. Вдруг тот всё-таки мелькал во дворе, на парковке?

— Тогда подождите. — Ольга опять выскочила из холла.

Между делом она успевала отвечать на многочисленные телефонные звонки, но делала это так умело, ненавязчиво, что я почти не замечала их.

— Вот, пожалуйста! — Ольга, вновь усевшись напротив, по-матерински нежно смотрела на меня.

Её откровенно интересовало, почему такая молодая и легкомысленная на вид женщина занимается трудным мужским делом. Но природная деликатность и воспитание сковывали порывы любопытства. Вместо этого Голобокова опять заговорила о Мальковой, а я внимательно слушала, понимая, что вскоре придётся с этой бабулькой разговаривать. Она ведь не обязана отвечать на мои вопросы, и потому я не могу ничего ей приказать. Необходимо вызвать у Мальковой желание откровенно поделиться со мной всем, что ей известно, и это будет нелегко. И для того, чтобы найти подход к важному свидетелю, я должна как можно больше знать о его жизни.

— Бедная женщина — тёмная, какая-то вся забитая, а ведь почти всю жизнь в городе прожила. Но родилась-то, конечно, в избе, вернее, в поле, во время сенокоса. Оттого и въелись в неё намертво какие-то особые качества. Наши женщины говорили, что Антонина Степановна — малограмотная, расписаться нормально не может. К ней почему-то не пристаёт никакая цивилизация, а ведь другие женщины в её возрасте ведут себя иначе и одеваются не так. Лично я даже представить себе не могу, что Антонина накрасила губы. Одевается в такое тряпьё, какого теперь и на свалке не сыщешь. Если это скромность, то какая-то патологическая, болезненная.

Ольга Олеговна задумчиво пила кофе, а я чувствовала, что мне не хватит и второго бокала минералки. Но просить третий я уже постеснялась, и потому просто облизывала липкие губы.

— Кем же она работала? Дворником, уборщицей? Или дома сидела?

— Нет, они с мужем на экскаваторном заводе вкалывали. Он — электрик, а она… Да, подсобница, уборщица, одно время была лаборанткой в химической лаборатории. Несмотря на плохое состояние здоровья, дотянула до пенсии. Эти данные мои соседки получили на лавочке, когда Тоня в себя приходила после общения с внучкой. Положительная семья, пусть звёзд с неба не хватает. Не знаю, почему их Кристину на сторону повело. Муж Мальковой три года назад умер. Поставили ошибочный диагноз — рак почки; перепутали камень с опухолью. И залечили химиотерапией, как водится. Только на вскрытии всё выяснилось, а что делать? Антонина не из тех, кто бегает по судам, да и не вернёшь мужа-то. Две дочери у неё, Лиля и Марина. Старшая, несчастная мать, вместе с мужем за городом живёт. Держат небольшой магазинчик у железнодорожной станции, но особых денег с этого не имеют. На самое необходимое едва хватает, а вкалывать приходится без перерывов и выходных. Младшая, Марина, работает диспетчером в милиции, звонки по «ноль-два» принимает. Если бабулька что-то такое видела, почему с дочкой не поделилась? Странно, не находите?

— Действительно, интересно. — Я про себя прикидывала, нужно сегодня звонить семье Мальковой, или имеет смысл подождать до завтра.

— У Марины муж и сын. Но тому только одиннадцать, и с ним нет серьёзных проблем. А вот за Кристину у бабушки вся душа изболелась. На что она надеется, я, честно говоря, не знаю.

— Ольга Олеговна, очень прошу найти их телефон. И я после этого навек у вас в долгу. Только прямо сейчас, ладно?

Я всё-таки решила, заполучив номер, позвонить сегодня жде и узнать, можно ли встретиться с Мальковой. Конечно, она может спрятаться от меня за больничными стенами, сослаться на ужасное состояние здоровья, вообще замкнуться без указания причин. Но попытаться нужно — для очистки совести.

— Я вас тут подожду, можно?

— Конечно, можно. Но пока бегаю по соседкам, вам всё-таки лучше подняться на крышу и осмотреть оранжерею — чтобы не терять время. Можете взять цветочки, сколько хотите. Интересно всё же, когда они стоят в вазе зимой. Я вам их заверну, чтобы не погибли.