Непредсказуемый Берестов - [57]

Маслов спросил спокойным голосом:

— У вас все, политрук?

— Все.

— Вы слышали мой приказ? — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Ребенок должен быть отправлен немедленно.

В присутствии Урынбаева осмелел и Коля Якименко:

— Товарищ капитан! Да мы…

— Отставить разговоры! — И, повернувшись к трактористу, Маслов сказал жестко: — Выполняйте.

Тракторист сделал шаг к Женьке. Но тут Женька взорвался:

— А чего это вы приказываете? Я сам прибыл. Я вам не подчиненный… Да я уйду, пожалуйста! Пусти меня! — набрасывается Женька на тракториста, уже взявшего его за рукав. — Пусти! — Женька пытается вырваться, но тракторист цепко держит его.

Все молчат, а Волков вдруг пробубнил хмуро:

— Ну что? Что я вам говорил?.. Одно расстройство.

Тут и Маслов понял, видно, что не все так гладко у него получилось, не все вертится на одном только приказе.

— Товарищи бойцы, — спокойно заговорил он, — вы же взрослые люди. Бывалые. Вам ли не понять: ребенок не игрушка, не жеребенок в поле. Действующая армия, а вы… Нехорошо так.

Он повернулся и направился к машине, а тракторист говорит, словно маленького уговаривает:

— Пошли, хлопец, чего там, раз такое дило… Пошли. Приказ есть приказ…

Ни с кем не попрощавшись, не сказав никому ни слова, Женька понуро двинулся за трактористом и вдруг вспомнил: рюкзачок! Он обернулся… Лучше бы не оборачивался. Бойцы стояли хмурые, словно виноватые в чем-то. Дядя Боря и вовсе отвернулся, положив руку на шею Смелого… А в чем все они виноваты? Не заступились за него? Вот сам политрук заступился, и что? Нет, Женька уже не обижался на них.

— Федя! — крикнул он. — На кухне мой рюкзачок!..

— Ясно, Морковочка! — закричал Федя и бросился бежать.

Маслов уже укатил на своей «эмке», и Урынбаева тоже след простыл. Жаль, надо бы с ним попрощаться, подумал Женька и вдруг крикнул:

— Никуда они меня не отправят! Вот увидите!

Бойцы сразу загалдели, заулыбались. Наверно, легче стало им от этой глупой, по-детски наивной, врачующей веры.

Женька шагал за трактористом к дороге, где рокотал трактор. Сами собой навернулись на глаза слезы обиды и собственного бессилия.

А у трактора уже ждал его Федя Рябин с рюкзачком. Он наклонился к Женькиному уху и зашептал:

— Урынбаев-то, Урынбаев!.. Дозванивается до артполка, сам сидит ручку крутит. Злой, как тигр. Ты, Морковка, не пропадешь!

У Женьки хоть немного, но отлегло от сердца.

— Да я и ничего. Я где хочешь пристроюсь. Плохо, что зима. А Урынбаев и правда мировой политрук!

Тракторист открыл дверцу своей кабины, но Женьку это не устраивало. Он отрицательно покачал головой и, взобравшись на лафет пушки, отвернулся, дескать, «и слушать не хочу, и с тобой в одной кабине не поеду». Тракторист сплюнул в сердцах, погрозил Женьке кулаком и уселся в кабину.

Они двигались полем, перепаханным снарядами и минами. Справа и слева разбросаны какие-то железяки, присыпанные снегом. Да нет, не железяки это, а немецкая техника, брошенная в поле… Кто ее будет потом собирать — думает Женька. И приходит ему на память предвоенное лето, душные леса, теплая и мягкая земля под ногами, речной песок, прохлада воды, запах парного молока и меда… Да мало ли что еще. Тогда все страшное и непоправимое было впереди… Как странно, что давно уже не было школы, учебы, диктантов, контрольных работ, вопросов и ответов… Как же не было? А учеба в еремеевской школе? Это же целая наука! Что он помнит? Да все помнит. Еремеев долгими днями, лежа в лесу, в ожидании сумерек, «двух зайцев убивал», по его выражению, — Женьку учил и сам свои армейские азы повторял. Он называл это «командирской учебой». Почему Женька вспомнил об этом? Ага: «Противника надо держать в пределах возможной видимости». Вот если бы Маслова держать в этих пределах, черта с два Женька попался бы… Хотя Маслов, конечно, не пример… Не Маслов, так кто-нибудь другой…

Вдруг Женька распрямляется, как пружина, спрыгивает с лафета и бежит в сторону от дороги. Тракторист резко тормозит и, не выключая двигателя, выскакивает из кабины и мчится за Женькой.

Погоня продолжалась бы долго, но мальчишка провалился в большую глубокую воронку и оказался как волчонок в яме. Запыхавшийся тракторист опустился у края воронки на корточки и, еле переводя дыхание, запричитал:

— Ты что же, друг? Мы так не договаривались. Я ведь тебе верю… Мне приказ дали. Я должен выполнять. Давай вылезай, будь человеком. Не подводи меня.

Женька уже отдышался, улыбается:

— Вы чего испугались? Никуда я не убегал. Согреться надо было. Замерз.

Пойми его: врет или не врет?..

6

Снова ползет трактор, Женька теперь уселся в кабине. Что и говорить, здесь теплее и сидеть мягче… Вдруг тракторист говорит:

— На ребят не обижайся. Что они могут? А ты, видать, хлопец настырный. Это добре. Только на войне обстановку надо понимать. Эх, сколько вашего брата летом было! Понятно, хлопцы до кухни липли… Усих в тыл отправили.

— И никто не остался?

— Ни, хлопцев у нас нема. Я ж по дивизии езжу. Точно знаю.

А Женька и удивлен, и обрадован.

— Ну нет, так будет. Хоть один-то должен быть! — твердо говорит он и, словно вспомнив, спросил: — А где разведчики?

— Какие?

— Как какие? — Женька делает удивленное лицо.