Неправосудные приговоры к смертной казни - [134]

Эти же обстоятельства не вызывали у него беспокойства и за судьбу вещей и документов, оставленных им в машине Голубкова.

Что же касается того, что Субачев не совершил убийство Кондратенко, то, как это установлено судом, на это не было команды Книгина, и, к тому же, Кондратенко в тех условиях фактически не мог воспрепятствовать им скрыться. Что же касается того, что Кондратенко мог запомнить автомобиль, в который вместе с похищенными деньгами сели Книгин и Финеев, то, как это видно из показаний Финеева, автомашина подлежала уничтожению, а до этого она стояла в скрытом месте.

На предварительном следствии и в судебном заседании в отношении Финеева и Субачева проводилось судебно-психиатрическое исследование. Из заключений экспертов-психиатров усматривается, что Субачев и Финеев никакими психическими болезнями не страдали и не страдают в настоящее время. В момент совершения инкриминируемых им деяний они могли отдавать отчет и руководить своими действиями.

Допросив подсудимых, их родственников и свидетелей, исследовав документы, характеризующие их личность, военный трибунал находит заключения экспертов научно обоснованными, а подсудимых – вменяемыми.

Таким образом, судебным следствием установлено, что вооруженная преступная группа, в которую сначала входили Книгин и Финеев, а затем Субачев и Голубков, была организована с целью совершения нападений на отдельных лиц и учреждения. Ее участники длительное время поддерживали между собой тесные, сплоченные и преступные связи, а сама группа носила устойчивый характер и имела стабильный состав. Перед совершением каждого нападения участниками группы тщательно разрабатывались планы вооруженных нападений и фактически неоднократно осуществлялись.

При таких обстоятельствах содеянное Финеевым и Субачевым военный трибунал квалифицирует по ст. 77 УК РСФСР как бандитизм.

Органами предварительного следствия Субачеву также было предъявлено обвинение и в совершении им преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РСФСР.

Это обвинение обосновывалось тем, что во время расследования данного дела было установлено, что Финеев прибывал в г. Москву из г. Калинина, где он отбывал наказание, используя при этом бланки повесток о вызове его в прокуратуру, переданные ему ранее Субачевым.

Допрошенный по этим обстоятельствам подсудимый Субачев показал, что, исполняя обязанности дознавателя в военной прокуратуре Московского гарнизона в 1981 году, он неоднократно занимался вызовом свидетелей, в связи с чем ему и выдавались бланки повесток. После окончания этой работы у него среди других бумаг случайно осталось 5 бланков повесток, которые он в то время не намеревался использовать в каких-либо целях. Когда же в 1986 г. появилась необходимость выезда Финеева в г. Москву, то он вспомнил об этих бланках и передал их Финееву.

Эти показания Субачева судом не опровергнуты.

При таких данных военный трибунал пришел к выводу, что хотя Субачев и не возвратил выданные ему для служебного пользования повестки, однако при этом в этих его действиях в то время не имелось корыстных или иных низменных побуждений, и содеянное им в силу малозначительности не представляло общественной опасности.

В связи с этим в его действиях отсутствует состав преступления, и по ч. 1 ст. 195 УК РСФСР он подлежит оправданию.

Этот вывод суда не колеблет и то, что Субачев в последующем использовал эти повестки для выезда Финеева из г. Калинина в г. Москву для участия в совершении преступления.

В связи с погребением погибших, стационарным лечением потерпевших и потерей кормильца от совместных, умышленных преступных действий Финеева и Субачева потерпевшие понесли материальные затраты и предъявили к ним гражданские иски.

Заявленные гражданские иски потерпевшей Мишиной И. Ю. на сумму 900 руб. 75 коп., потерпевшей Новиковой М. Я. – на 517 руб. и Алфимовой Н. Г. на 1180 руб. 24 коп. в судебном заседании нашли свое полное подтверждение и поэтому подлежат полному удовлетворению с Субачева и Финеева в солидарном порядке.

Кроме того, как видно из исследованных в судебном заседании документов, погибший Мишин С. А. имел на своем иждивении сына – Андрея Сергеевича, родившегося 30 июня 1983 г., и дочь – Галину Сергеевну, родившуюся 3 июня 1984 г.

Среднемесячный заработок погибшего Мишина, как усматривается из представленной в суд справки, составлял 235 руб. 25 коп., и на долю каждого из детей приходилось по 78 руб. 42 коп.

В настоящее время, согласно справки отдела социального обеспечения, назначена пенсия в сумме 92 руб. 55 коп.

Следовательно, возмещению подлежит ущерб в сумме 32 руб. 14 коп. на каждого ребенка, который и подлежит возмещению в солидарном порядке с Субачева и Финеева с 1 декабря 1987 г.

Поскольку погибший Мишин был удовлетворен заработной платой по 14 ноября 1986 г., то с Субачева и Финеева подлежит также взысканию в солидарном порядке единовременно 805 руб. 60 коп.

Судебным следствием также установлено, что в результате совместных и умышленных действий Финеева и Субачева потерпевшие Карпинский А. К. и Козлов А. И. находились на стационарном лечении по 43 суток каждый, а потерпевший Кузьмин А. Н. 14 суток. В связи с этим с Субачева и Финеева подлежит взыскать в солидарном порядке средства, затраченные на стационарное лечение потерпевших в сумме 800 руб.