Неправое дело - [22]

– Ну вот, – сказал он.

– Если надо, я могу присмотреть за Бюфо.

– Нет, я его возьму с собой. Спасибо тебе.

Марк резко подобрал ноги и поставил их на пол. Что там Луи сказал? Он возьмет с собой жабу? Он не стал оборачиваться, ему послышалось, он ничего не понял.

– Он уже был на море? – спросила Марта. – Некоторые жабы морского воздуха не любят.

– Бюфо везде хорошо, за него не тревожься. А почему ты решила, что это Финистер?

– В Эре набравшийся водитель, только и всего. А вот старуха в скалах – тут есть над чем подумать, и потом, это женщина. Что у тебя с носом?

– Ударился, когда вставал утром, не увидел дверь, рано было.

– Хорошо, что у тебя нос есть, глаза целее будут.

Господи ты боже мой! Да сколько же это будет продолжаться? Марк молча сжался, ссутулился и уперся руками в колени, как человек, который хочет, чтобы о нем забыли. Кельвелер собирается ехать в Бретань? Что еще за бред! А Марта ведет себя так, будто это в порядке вещей. Значит, он всю жизнь только этим и занимался? Ездил на разведку? Наугад? Из-за какого-то дерьма собачьего?

Марк взглянул на часы. Почти двенадцать, конец работе, он мог уйти как ни в чем не бывало, пока Кельвелер не завербовал его бегуном в свою погоню за призраком. С подобным субъектом, одержимым бесполезными поисками с тех пор, как Вторая мировая война произвела его на свет, а правосудие оставило без работы, можно обегать всю Францию, гоняясь за тенью. Что же касается утраченных иллюзий, у Марка и своих было достаточно, и чужие ему не нужны.

Луи рассматривал свой нос в карманном зеркальце, которое ему одолжила Марта. Вот и прекрасно. Марк потихоньку закрыл папки, застегнул куртку и попрощался со всеми. Кельвелер улыбнулся в ответ, и Марк ушел. На улице он решил, что лучше поработать где-нибудь в другом месте, не в лачуге. Ему нужно было время, чтобы придумать предлог для отказа раньше, чем придет Кельвелер и уговорит его побегать по задворкам Бретани. За последнюю неделю Марк довольно набегался, так что умнее всего было слинять и подумать, как половчее избавиться от этого типа. Поэтому он быстренько заскочил к себе и взял все необходимое, чтобы до самого вечера просидеть в бистро за работой. Он набил старый ранец счетами Сент-Амана и стал торопливо спускаться по лестнице, пока его дядя поднимался ему навстречу.

– Привет, – сказал Вандузлер-старший. – Несешься, как будто у тебя легавые на хвосте.

Неужели так заметно? Потом потренируемся, чтобы не нервничать, а если не выйдет, что вполне может статься, – нервничать так, чтобы не было видно.

– Пойду поработаю тут неподалеку. Если твой Кельвелер заявится, ты не знаешь, где я.

– А что так?

– Этот тип ненормальный. Я ничего против не имею, у него на то свои причины, но я в эти игры не играю. У каждого свое дело и своя дорога, я не собираюсь искать ветра в поле где-то у черта на рогах.

– Ты меня поражаешь, – только и ответил Вандузлер, взобравшись к себе на чердак.

Марк нашел уютное кафе довольно далеко от дома и погрузился в переменчивый XIII век.

Кельвелер молча постукивал по карточке, которую вынул из каталога.

– Вот незадача, – сказал он Марте. – Я знаю слишком много народу, много езжу и со многими встречаюсь. Эта страна чересчур мала, честное слово.

– У тебя знакомые в Бретани? Скажи кто.

– Попробуй угадай.

– А сколько букв?

– Шесть.

– Мужчина, женщина?

– Женщина.

– Ага. У вас любовь была или так, слегка, или совсем ничего?

– Была любовь.

– Ну, тогда это легко. Вторая? Нет, та в Канаде. Третья? Полина?

– Угадала. Забавно, правда?

– Да уж… Смотря что ты собираешься делать.

Луи провел карточкой по щеке.

– Ты же не собираешься ей мстить, Людвиг? Человек может делать что хочет. Мне эта малышка нравилась, правда, она деньги любила, потому тебе и не повезло. Ты же знаешь, в женщинах я разбираюсь. Откуда тебе известно, что она там? Я думала, о ней давно ни слуху ни духу.

– Года четыре назад, – сказал Луи, доставая другую карточку, – она объявилась, чтобы рассказать про одного скользкого типа из своей деревни. Прислала вырезку из газеты и свои комментарии. Ничего личного, ни «целую», ни «будь здоров». Просто информация, потому что сочла того мужика достаточно подозрительным, чтобы занести в мою картотеку. Даже «целую» не написала, ничего. Я ответил ей в том же духе, чтобы дать знать, что письмо дошло, и занес того типа в архив.

– У Полины всегда были ценные сведения. И что это за мужик?

– Рене Бланше, – сказал Луи, доставая очередную карточку, – я его не знаю.

Несколько секунд он молча читал.

– Ну что там? – полюбопытствовала Марта.

– Старый мерзавец, можешь быть уверена. Полина знает, кто мне интересен.

– И за эти четыре года, что у тебя ее адрес, ты ни разу не думал туда съездить?

– Думал, Марта, раз двадцать. Съездить, изучить этого Бланше и попытаться по ходу дела вернуть Полину. Я воображал ее очень одинокой в большом доме на берегу, где по крыше стучит дождь.

– Только не обижайся, но это вряд ли, я-то в женщинах разбираюсь. А почему же ты в конце концов не попытал счастья?

– В конце концов ты видела мою рожу и мою ногу? Я тоже кое в чем разбираюсь, Марта, и потом, все это ерунда, не волнуйся. С Полиной я когда-нибудь встречусь. Когда колесишь по такой маленькой стране, всегда кого-нибудь повстречаешь, и того, кто нужен, и того, кого хочешь, не переживай.