Неправое дело - [16]

– Есть немного.

– Я тоже. Ноябрь, ничего не поделаешь.

Поделать-то можно, мысленно возразил Марк, зайти в бистро, например. Хотя, конечно, в бистро не очень удобно говорить о таких вещах.

– Надо еще подождать, – сказал Кельвелер, – некоторые люди неделю выжидают, прежде чем заявить о пропаже человека.

– Да, – согласился Марк, – но тебе-то что до этого?

– А то, что, как я тебе уже сказал, здесь что-то не так. Где-то совершено гнусное убийство, я уверен. Эта кость, эта женщина, эта гнусность – как заноза у меня в голове, отступать поздно, я должен узнать и найти.

– Порочная страсть, – сказал Марк.

– Нет, это искусство. Неистребимое искусство, и оно принадлежит мне. Тебе это не знакомо?

Да, Марку было это знакомо, только он поклонялся Средневековью, а не косточкам на решетках.

– Оно мое, – повторил Кельвелер. – Если через неделю Париж не выдаст тайну, дело сильно осложнится.

– Конечно. Пес мог откуда-нибудь приехать.

– В том-то и дело.

Кельвелер выпрямился и встал. Марк поглядел на него снизу.

– Пес, – продолжал Луи, – мог за ночь проехать в машине сотню километров! Он мог сожрать кость в провинции и оставить ее в Париже. Единственное, что можно предположить благодаря этой собаке, – где-то находится труп женщины, но как узнать, где именно? Франция сама по себе достаточно велика. Где-то лежит тело, но как его искать, неизвестно…

– С ума сойти, сколько всего можно узнать по собачьему дерьму, – пробормотал Марк.

– Ты в региональной прессе ничего не заметил? Убийства, несчастные случаи?

– Убийств не было. Несчастные случаи – как обычно. Но никаких историй с ногой, это точно.

– Продолжай читать и будь внимателен, не важно, будет там нога или нет.

– Хорошо, – сказал Марк, вставая.

Он понял, что от него требовалось, у него закоченели пальцы, и он хотел убраться отсюда.

– Погоди, – остановил его Кельвелер. – Мне нужна помощь, нужен человек, который может бегать. Я из-за своей ноги хожу медленно и не смогу один выследить эту кость. Как ты на это смотришь? Просто помощь на несколько дней. Заплатить я не смогу.

– А что надо делать?

– Следить за владельцами собак, проходящими мимо скамейки сто два. Записывать фамилии, адреса, где бывают. Мне бы не хотелось потерять время в случае чего.

Затея Марку совсем не понравилась. Как-то раз он уже был соглядатаем по просьбе дяди, и ему этого хватило. Такие штуки не для него.

– Дядя говорит, что у тебя в Париже полно людей.

– Это люди на местах. Хозяева бистро, продавцы газет, полицейские, они никуда не ходят. Просто наблюдают и информируют меня в случае необходимости, но они не передвигаются, понимаешь? Мне нужен человек, который может бегать.

– Я не бегаю. Я только по деревьям лазить умею. Гоняюсь за Средними веками, но в зад никому не лезу.

Конечно, Луи мог разозлиться. Этот парень – псих похлеще, чем его дядюшка. Мастера своего дела все чокнутые. Мастера, подвизавшиеся в живописи, Средневековье, скульптуре, криминологии, – все чокнутые, ему ли того не знать.

Но Кельвелер злиться не стал. Он снова не спеша уселся на скамью.

– Ладно, – только и сказал он. – Забудь, это не важно.

И сунул скомканную газету в карман.

Что ж, Марку оставалось лишь сделать то, чего он хотел, – пойти погреться в кафе, перекусить и вернуться в свою лачугу. Он попрощался и зашагал в сторону проспекта.

IX

Марк Вандузлер съел на улице сандвич и после полудня вернулся к себе. В Гнилой лачуге никого не было. Люсьен где-то читал лекцию о Первой мировой, Матиас сортировал находки из осенних раскопок в подвале какого-то музея, а Вандузлер-старший, вероятно, вышел подышать воздухом. Крестного тянуло вон из дома, и холод был ему не помеха.

Жаль, Марк охотно бы расспросил его о Луи Кельвелере, его непонятных слежках и путаных именах. Просто так. Вообще-то ему плевать, это так просто. Хотя с этим можно и подождать.

Сейчас Марк корпел над грудой бургундских архивов, если точнее, архивов Сент-Аман-ан-Пюизе. Ему заказали главу для книги об экономике Бургундии XIII века. Марк поклялся, что будет заниматься этим проклятым Средневековьем, пока оно не даст ему средства к жизни. Не то чтобы поклялся, просто решил. Все равно только это занятие окрыляло его – или, скажем так, оперяло, – оно и еще женщины, в которых он бывал влюблен. Сейчас они все потеряны, в том числе и жена, которая его бросила. Наверное, он чересчур нервный, и это их оттолкнуло. Если бы он был таким же невозмутимым, как Кельвелер, ему бы повезло больше. Хотя он и подозревал, что спокойствие Луи напускное. Да, он все делает не спеша. И все-таки не совсем. Время от времени он необычайно резко поворачивал голову к собеседнику. В общем, спокоен, но не всегда. Иногда его черты жестко заострялись или взгляд уплывал в пустоту, а значит, все было не так просто. Да и кто сказал, что там все просто? Никто. Вряд ли человеку, который выискивал фантастических убийц, основываясь на первом попавшемся собачьем дерьме, жилось легче других. Но он казался спокойным и даже сильным, и Марк был не прочь перенять это свойство. Женщинам наверняка такие больше нравятся. С женщинами пора что-то менять. Уже много месяцев он жил один, и не стоило бередить старые раны, черт бы все побрал.