Неправильный - [18]

подбородком на руку.

— Все женщины возбуждаются, когда ты обследуешь их, Люк? — я не жду ответа. —

Наверное, нет. Даже если ты ужасно горяч, все равно не имеешь права, будучи

гинекологом. Наверное нормальные женщины не становятся мокрыми, когда ты входишь в

комнату. Могу поспорить, что приходя домой, они не удовлетворяют себя, представляя

твою руку вместо своей, — он откашливается, но меня уже понесло. — Люк, со мной что-

то не так. Я встречалась с геем два года, а теперь, у меня фетиш к гинекологу, — я сдаюсь, прислонившись к окну. — И я хреново разбираюсь в людях. Я почти отдала свою

девственность какому-то мудаку, который собирался записать это, — я содрогаюсь. —

Фуууу, — я поворачиваюсь к нему. — Хочешь ее, Люк? Потому что можешь ее получить,

— я скольжу рукой по его бедру, пока не упираюсь в очень ощутимую выпуклость. Хмм, думаю, кто-то действительно меня хочет.

Моя рука незамедлительно убрана на мое колено.

— Сколько ты выпила сегодня, Софи?

Я скрещиваю руки на груди, обороняясь. От ресторана на Честнат до кампуса не так уж и

далеко. Люк кружил по кварталу, пока я болтала.

— Я выпила пару бокалов вина, но ничего не ела, — отвечаю я, защищаясь. — Кое-кто

испортил мое свидание, прежде чем я приступила к трапезе.

— В котором из зданий ты живешь? — спрашивает Люк, поворачивая на Сансом стрит, так как снова объехал квартал.

— Я живу в Якобсен Холле. Вернись на 38-ю, а потом поверни налево по Спрус-стрит, —

вздыхаю я. — Подожди! Я не могу вернуться в комнату! Я сказала соседке, что не приду

сегодня. А Эверли в Нью-Йорке, — я начинаю плакать и чувствую себя еще глупее, чем

раньше. Сегодняшняя ночь была бурей надежды, адреналина и разочарования. Я поражена

до глубины души. Все хорошо, говорю я себе. Все будет хорошо. Я могу попросить Люка

подбросить меня до библиотеки. Я найду, что почитать до самого закрытия, а потом

напишу Дженне. Я могу поспать в вестибюле общежития, если потребуется.

Вытирая слезы, я понимаю, что мы отъехали от Якобсена и направляемся в сторону реки, вдали от кампуса.

— Куда мы едем? — спрашиваю я.

— Домой.

Домой? К нему домой? Я смотрю на него в замешательстве.

— Я отвезу тебя к себе, пока ты не дозвонишься до своей соседки, — он смотрит на меня.

— Хорошо?

— Да, отлично, — я умолкаю на минуту. — Спасибо, — я расслабляюсь. Цифровые часы

на приборной панели показывают 19:32. Я устала. Столько всего произошло за два часа.

Если честно, я все еще навеселе от вина.

Я понятия не имею, где живет Люк, но мы уже пересекли реку и направляемся к

Риттенхаус-сквер по 18-й улице. Я хочу спросить, но боюсь ляпнуть лишнего, из-за чего

он может пересмотреть свое решение.

— Рыжуля не взбесится? — уупс. Очень мило, Софи. Я оглядываюсь и вижу его ухмылку.

— Нет. Она не будет возражать.

— То есть, она не твоя девушка? — Заткнись, Софи! Заткнись, заткнись, заткнись!

— Нет, Софи, она не моя девушка.

— Ой, — теперь, я действительно заткнулась. Итак, она не его девушка, но он все еще

отвергает меня.

Риттенхаус-сквер остается слева и мы поворачиваем на парковку высотного здания. Люк

ведет машину к пронумерованным местам и я выхожу сразу, как только он паркуется. Я

следую за ним к лифту, наблюдая как он нажимает кнопку пентхауса. Игнорируя меня, он

вытаскивает телефон из кармана и проводит по экрану большим пальцем. Я наблюдаю за

ним. На нем серые слаксы и серый свитер. Рукава свитера, по-прежнему, закатаны выше

локтя. Полированные черные туфли и массивные часы на запястье, дополняют ансамбль.

Он поднимает глаза и замечает мой пристальный взгляд. Я смущенно отворачиваюсь. В

этом здании 33 этажа. Двери открываются на мраморной площадке. Я молчу. Открыв

дверь, Люк пропускает меня внутрь. Я следую за ним по коридору, выложенному

широкими досками из темной древесины. Большая арка переходит в центр пентхауса. С

одной стороны стоит круглый стол с вазой со свежими фруктами посередине. Справа от

прихожей, я вижу обеденный стол. Люк поворачивает налево, прямо к кухне.

— Садись.

Он не уточняет, где именно, поэтому я выбираю отдаленное от стола место, напротив окна, в дальней части комнаты. Я оглядываюсь, пока он открывает и закрывает дверцы

шкафчиков. Приборы из высококлассной нержавеющей стали, профессионально

отделанные белые дверцы шкафов и столешницы из Каррарского мрамора. Кухня

великолепна. Он не умеет ей пользоваться. И подтверждает этот факт, когда

поворачивается ко мне и спрашивает, хочу ли я бутерброд с арахисовым маслом и сандвич

с вареньем или что-нибудь из итальянского ресторана на вынос, который расположен

внизу.

— У тебя есть молоко? — спрашиваю я.

Он выдает небольшую ухмылку и кивает

— Да.

— Тогда бутерброд с арахисовым маслом и сандвич с вареньем, — говорю я, поднимаясь

со своего места.

— Не вставай, — он кивает на мое место. — У меня есть это. — он ставит большой стакан

молока напротив меня и кладет два ломтика хлеба на поднос, с одной стороны ставит

арахисовое масло, а с другой варенье. Заинтригованная, я наблюдаю за ним. Из того

малого, что я уже видела, эта квартира огромна. Он живет здесь один? Неужели, врачи

столько зарабатывают? Я так не думаю.

— Эта квартира твоя?

— Моя, — он приподнимает бровь.