Непотерянный рай - [39]

Но тот день не закончился разговором у Чайны. Кубу не устроили две стопки коньяку. Не успели они выйти из кабинета директора, как Куба тут же засуетился:

— Еще не все обговорено, Анджей, нужно еще кое-что обсудить, но не здесь. Заглянем куда-нибудь на минутку, я сегодня не завтракал, а ты?

— Я поел дома, но это не помешает.

— Пойдем в Дом журналистов, там нас быстро обслужат, у меня времени в обрез, только до двенадцати. Я угощаю.

— Ну уж скорее я тебя. Подожди меня внизу, я только скажу секретарше, что ухожу.

— Ты каждый раз должен брать разрешение у пани Зофьи, как у жены. Строго она тебя держит.

— Э, брось. Может, мне удастся взять институтскую машину, мы быстрее доберемся.

Услышав, что Анджей опять уходит, пани Зофья состроила беспомощную мину.

— Какой вы подвижный стали, дорогой шеф. А не говорила ли я, что в каждом мужчине сидит бес? Что делать с неподписанными документами? Перкун уже спрашивала о вас. Ну и нюх у нее.

— Вернусь через час.

— Скажем точнее, через два. Насколько я понимаю, вы уходите вместе с паном Якубом. Машина Боровца свободна, можете взять ее на два часа.

Они быстро добрались до Дома журналистов на улице Фоксаль. В эти часы здесь было мало посетителей и не пришлось долго ждать.

Куба энергично продиктовал заказ:

— Пожалуйста, два бифштекса по-татарски, карп в желе и четвертинка водки. Еще два пива и два чая. Согласен, Анджей?

— Согласен.

— Не сердись, что я быстро все выбрал. Мне нельзя ни на минуту забывать об этом итальянском институте. А сейчас — к делу. Кое-что для этой малышки мы уже сделали. Твой Чайна — стреляный воробей.

— Спасибо тебе.

— Не благодари, это только начало. Стахович обещает найти для нее новую песенку. Говорит, что постарается организовать несколько выступлений вне Варшавы. Я и сам попытаюсь в Кошалине, у меня там хорошие знакомства. Чуть позже, может, удастся впихнуть ее в одну из молодежных программ на радио. Стахович там числится в какой-то комиссии. Намекал, что поможет. Уж очень для него было важно пристроить эту Флис.

— Да. Эве любое выступление очень бы помогло. Самое главное, чтобы она пришла в себя. Когда я с ней познакомился, она была в ужасном состоянии. Сейчас совсем другой человек.

— Мне все известно, кое-кто говорил мне о ней. Этот мерзавец, который обманул ее, много чего наболтал. Голос она, кажется, сорвала, но это, возможно, удастся исправить. С сольфеджио она тоже немного знакома. Красота ее потрясает всех — вот что важно. Не могу не поздравить тебя с таким знакомством. За твое здоровье!

— И за твое, Куба!

— С пластинкой будет нелегко. Сначала запишем на пленку, будет у нас рабочая запись. С Эвой должен поработать хороший режиссер: движения, жесты, улыбка, поклон. Тот пройдоха ничего этого не умел. Стахович говорит, что задатки у нее есть, но все это пока на любительском и несколько провинциальном уровне. Наследие этого дурака Роберта.

— Чуть не погубил ее.

— Аферист. Подцепил какую-то богатую бабу и смылся из Варшавы.

— Думаю, Эва этого не знает. Но я ей, конечно, не расскажу. А ты знаешь все на свете!

— Для того чтобы что-то сделать, необходимо прежде произвести разведку. В этом мире сплетен, интриг и зависти нужно как можно больше знать о людях. Выпьем за ее успех.

— Будь здоров!

— Может, с нашей помощью из нее что-нибудь да выйдет. Знаешь, как бы я поступил на твоем месте? Взял бы ее с собой в заграничную поездку.

— Ба! Конечно, но это не так просто.

— Но не так уж недостижимо. У тебя в банке есть валюта, помнится, ты получил ее за иллюстрации для австрийских и итальянских фирм.

— Да, немного есть, но трудность не в том.

— Понимаю. Нужно приглашение. Без него никуда но выедешь.

— У меня за границей никого нет.

— Есть идея, но сначала налей по последней. Больше сегодня пить не будем. Спасибо. — Он выпил, отставил стопку и произнес только одно слово: — Альберти!

— Тот тип из Венеции? Я познакомился с ним как-то в Сопоте, но он даже фамилии моей не знает.

— Зато я его знаю как облупленного. Кочует по всем фестивалям, по всем международным конкурсам. Анджей, я это улажу, он пришлет нам бумагу, какая требуется. Ну-ка давай запишу ее данные: имя, фамилия, год рождения, а самое главное — адрес. Все это потребуется там, в Италии, для нашего консула в Милане.

— Спасибо тебе, Куба. Ты столько делаешь для меня.

— Придет время, и ты мне поможешь.

— Об одном прошу, не говори Эве ничего, пока не выяснится наверняка.

— Порядок. Расплачиваемся, спешу к своим итальянцам.

— Мне тоже нужно поторопиться на работу. Подвожу своих.

— Зофья тебя всегда выручит. Вот уж образец трудолюбия. Только скажи мне откровенно, сколько человек или какой процент сотрудников в вашем богоугодном заведении работают как положено?

— Как и всюду: один работает, второй бездельничает.

— Скажу тебе, будь это частная фирма, как на Западе, вполне хватило бы и четверти того количества, что есть сейчас, только пришлось бы работать как следует.

— Согласен. Ты говоришь точь-в-точь как наша пани Зофья. Но что делать остальным?

— Лентяи и дармоеды оказались бы без работы. Безработица, кажется, необходима. Этакий отсев шелухи.

— Если бы здесь был Чайна или Боровец, у которых всегда и на все есть готовый ответ, ты бы услышал, что рассуждаешь как настоящий реакционер.