Непокорное сердце - [40]

– Миледи, откуда такая нервозность? Не вы ли заявляли здесь, что не боитесь никого, даже мужчин?

Она стояла, затаив дыхание, не доверяя его добродушному настроению. Он остановился напротив и положил ей руки на плечи. Шана ощутила тревогу, когда он потемневшими глазами взглянул на ее губы. Голова графа наклонилась ниже и Шана прерывисто вздохнула. Резким движением она оттолкнула его и отвернула голову в сторону, но он удержал ее в объятиях.

– Что? – с насмешкой воскликнул он. – Мне кажется, что вы не имели ничего против моих объятий сегодня утром, принцесса. Или вы продолжаете считать меня мерзкой тварью?

Глаза и губы Шаны выражали ненависть.

– Вы хуже. Вы англичанин!

Кривая улыбка появилась на его губах.

– А, да, я тот, кто убивает беззащитных… – Он отпустил ее и поклонился, сопровождая поклон движением, говорившим, что она свободна. – Предлагаю поспешить, миледи, иначе мое терпение кончится.

Он отошел к столу, стоящему возле камина. Шана наблюдала, как он налил себе полный бокал вина и осушил его до дна. Увидев, что она даже не пошевелилась, он медленно покачал бокал в руке и небрежно заметил:

– Я не прочь повторить то, что было вчера, не обещаю, однако, что исход будет прежним.

Ее сердце сильно забилось.

– Что вы этим хотите сказать?

Он только улыбнулся.

– Я сказал вам, что намерен продолжить наше знакомство. Может быть, на этот раз я так и сделаю.

Шана ощутила, что бес противоречий вселился в нее.

– Барис – единственный мужчина, которого я приму в постели, милорд, но только не вас.

Пожав плечами, Торн поставил бокал на стол.

– В темноте, принцесса, все женщины одинаковы, а тела ощущают одно и то же. Вы утверждаете, что давно потеряли девственность. А для женщины ее партнер, я в этом не сомневаюсь, не имеет никакого значения.

– Это лишний раз говорит о том, милорд, как вы мало знаете женщин.

Торн покачал головой, на губах – его появилась неясная улыбка.

– Не пытайтесь рассердить меня, леди. Думаю, вы пожалеете, если вам это удастся. Мне придется доказать вам, что вы неправы, я просто обязан буду это сделать. – И хотя в его голосе не было угрозы, выражение глаз убеждало больше, чем слова.

В душе у Шаны все клокотало от ярости. Этот человек, оказывается, даже не был способен испытывать угрызений совести. Пальцы ее потянулись к поясу, завязанному на талии, она понимала, что ничего не оставалось делать, только подчиниться ему. Безусловно, он имел наглость предложить ей раздеться у него на глазах, но это было несколько лучше того, что он сделал вчера, попросту раздев ее сам. При воспоминании об этом она вспыхнула. Скромность требовала, чтобы она отвернулась, как в прошлый раз, но гордость не позволяла ей этого сделать. Через минуту платье упало к ее ногам, за тем Шана нагнулась к подолу нижней юбки и стащила ее через голову.

Она стояла перед ним совершенно нагая. Прошлый раз Торн не имел возможности разглядеть ее фигуру как следует, и посему решил использовать представившуюся ему сейчас возможность. Шана была высокой для женщины, но тело ее отличалось изяществом и утонченностью линий. Длинноногая, с высокой грудью и выступающими сосками цвета спелой лесной ягоды, с чуть впалым, почти мальчишеским животом, она была полна женского обаяния. Внизу живота он разглядел золотистые завитки волос, один вид которых заставил его вообразить многое другое и почувствовать острое возбуждение. Он не был рад этому, готов был проклинать себя за то, что стал жертвой этой совсем не нужной страсти. Но он уже не мог справиться с другими потребностями своей души, ему нужно было познать эту женщину, погрузиться в эту манящую прекрасную плоть, несмотря на то, что кроме несчастья ему это ничего не сулило.

Торн вспомнил, что она сказала сегодня утром. «Он знает хорошо, как заставить женщину отвечать на каждое его желание или прихоть». Ах, да, этот ее обожатель Барис. Внезапно Торна охватила ярость. Он проклянет себя, если овладеет ею, когда она думает о другом.

Шана была рада, что не испытывала ничего, кроме злости, когда он оценивающе рассматривал ее обнаженное тело. Взгляд его прищуренных глаз медленно и внимательно скользил по ее фигуре. Она инстинктивно прикрыла руками грудь, но прежде чем она нашла слова, чтобы обругать его, он отвернулся, словно отпуская ее, и снова принялся за вино. Шана, воспользовавшись, случаем, быстро кинулась к кровати и нырнула под одеяло. Через минуту он погасил свечу. Покрывала поднялись, матрац прогнулся под весом его тела. Вторую ночь подряд они лежали молча на разных концах кровати, на расстоянии друг от друга.

Шана почувствовала, что злость снова оживает в ней. Она, наконец, обрела смелость, которую ей так не хватало раньше.

– Мальчик Вилл считает вас героем, я же просто презираю.

– Ах, да, вы мне напоминаете об этом при каждом удобном случае.

– Когда-нибудь вы об этом пожалеете, граф, клянусь вам, вы очень пожалеете.

– Принцесса, – со вздохом устало проговорил он, – я уже жалею.

Шану удивила интонация, с которой он это сказал. Она замолчала, ощутив угрызения совести. Хотя Торн ловко воспользовался возможностью помучить ее, разве не она сама в этом виновата?