Непохожие прохожие - [10]

Мимо Сова летела. Окликнула её Беда:

   —  Эй, Сова, большая голова, где у вас тут Горностай живёт? Повидать мне его надо.

Смекнула Сова, что Беда перед ней, думает: «Надо выручать приятеля». И направила Беду совсем в иную сторону — к кусту ракитовому, а сама к Горностаю поскорее полетела: - Перебирайся, брат, жить в другое место. Беда по оврагам ходит, тебя разыскивает.

Собрался Горностай поскорее и побежал к сосне с кривым сучком, возле неё решил поселиться. А Беда поискала его, поискала в Косом овраге, не нашла. Легла под куст шиповника, уснула. А Крыса, вот она уже, теребит за плечо.

   —  Ты чего вытянулась? Никакого в тебе радения нет. Не зря говорят, что трутню и в будни праздник. К Горностаю иди. Пока ты плутала по оврагу, он к сосне с кривым сучком перебрался. Там и найдёшь его. Иди и помни: прытка блоха, да вязнет в пальцах.

   —  Нет, — вскинула Беда брови крутые, — хоть и ладно ты баюкаешь, да сон не берёт. Никуда я не пойду. И велик у меня кулак, да плечо узко — не размахнуться. Не найти мне Горностая: приятелей у него много, не ту дорогу указывают. Обезножела.

Ну, затарантела, таранта, поехала. Конечно, врать — не мякину жевать, не подавишься. Но ты к нам в рощу не лежать, а бедовать пришла, вот победуй. Иди к Горностаю.

   —  Чтобы опять встретить кого-нибудь из его друзей

и на смех себя выставить: искать там, где не найти никого! Хватит, досыта набродилась. Время теряю, а дела нет. Я лучше у тебя поселюсь, в твоей норе бедовать буду. Мне ведь всё равно бедовать где. ' .

Ох, как услышала это Крыса, так и кинулась бежать, дане успела: Беда её за хвост схватила. И с той поры так и бегает за Крысой, за хвост её держится. Оттого у Крысы н хвост длинный, что она на нём Беду за собой таскает

КТО СИЛЬНЕЕ

Пришла осенью в Гореловскую рощу Беда погостить. Пока шла, притомилась. Упала на ворох опавших листьев, лежит отдыхает. Слышит—два Ежика неподалёку под осинкой разговаривают. Прислушалась — о ней говорят.

   —  Опять носом хлюпаешь? — говорит один. — Поглядел бы ты на себя, на кого ты похож стал: кожа да кости, глаза провалились. Будет слёзы-то лить.

   —  Так вёдь Беда у меня в гостях побывала, — отвечает ему другой Ежик. — Осинку на крышу моего домика повалила, того и гляди, обвалится домик мой.

   —  Так это когда случилось-то? — говорит первый Ежик. — Весной ещё, а сейчас вон зима лечь собирается. А ты всё хлюпаешь. Другой бы домик давно построил, раз судьба твоя сложилась так. Нужно уметь сильнее любой беды быть, не то навалится она на тебя и придавит к земле.

   —  Хорошо тебе советы давать, — говорит второй Ежик. — Тебя Беда стороной обходит, а села бы она тебе на плечи, узнал бы тогда.

   —  Где бы села, там и слезла, — отвечает первый Ежик.— На моих плечах ей долго не усидеть. Беда, она слабых любит. Она едет на том, кто её везёт. Возле меня ей делать нечего. Я не ты, слезами её поить не буду.'

Лежала Беда, слушала Ежика и думала: «Хвастун какой. Ну погоди, окорочу я тебя, другим голосом запоёшь. Расхрабрился. Ну что ж, посмотрим, кто из нас сильнее...»

И тут же прикинулась Беда Крысой — Беда кем угодно прикинуться может. Пошёл Ежик домой, догнала она его.

   —  Погоди, — говорит, — слово у меня к тебе есть. С товарищем ты тут говорил, а я слышала. Скажи, успокаивал ты его или и впрямь тебе никакая беда не страшна?

   —  А чего мне её бояться, — отвечает Ежик. — Я так сужу: не сама беда страшна, страшны мысли о ней. Если ты к страшной беде да прибавишь страшные мысли, считай — пропал ты. Рано или поздно к каждому из нас приходит беда, к одному побольше, к другому поменьше, но обязательно придёт,, никого не минует. И нужно быть готовым встретить её.

Сказал так Ежик и побежал себе домой, а Беда глядела ему вслед и думала: «Посмотрим, как ты приготовился встретить меня». Вызнала она, куда Ежик спрятал яблоки на зиму, и перехоронила их в другое место. Хватится Ежик — нет яблок, и зальётся слезами: зима надвигается, поди запасись теперь, когда отошла уже пора яблочная. Вот уж посмеётся над ним Беда.

На другой день опять прикинулась Беда Крысой, прибежала к Ежику. Смотрит — стоит он над разворованным тайничком и... смеётся.

   -  Обворовали, — говорит, — меня.

   -  А чего ж тут смешного, — говорит Беда. — Ты всё лето запасался, а кто-то пришёл и забрал готовенькое. Плакать нужно, а ты скалишься.

Не могу я плакать, — говорит Ежик. — Я как представлю себе, как вор воровать ко мне шёл, как вздрагивал и замирал при каждом шорохе, так и смех меня разбирает. Сколько он, бедняга, страху натерпелся, пока яблоки мои таскал. Уж за один этот страх ему всё простить можно.

Но ведь надо же тебе жить как-то?

Проживу. Где сам чего добуду, где товарищи помогут. Не пропаду.

Слушает Беда Ежика и думает: «Ну погоди, я тебе ещё не то сделаю...»'

И сделала: сломала у Ежика избёнку.

Вот теперь увидим, — говорит, — кто сильнее, ты или я.

Прикинулась на другое утро Крысой, прибежала к Ежику. Смотрит — сидит Ежик у поваленной избёнки, голову повесил, грустный. Остановилась перед ним Беда, посочувствовала:

   —  Горе у тебя. Больно тебе.

Думает: «Разжалоблю его сейчас, он и расплачется». А Ежик вздохнул только и говорит: