Неподдающийся - [14]

— Жив ли твой отец? — спросил я. — Где брат и сестра?

— Не знаю. Вот встану на ноги, начну всех искать. Может, найду.

С 1925 года Русланова жила в Москве. И она — с первых шагов — завоевала любовь столичных зрителей. Ее участие в концертной программе обеспечивало аншлаговый сбор. Высокая московская эстрадно-артистическая элита, столь взыскательная и требовательная в отборе, сразу же приняла в свой круг это жизнерадостное молодое существо, обладавшее таким чарующим и одновременно таким могучим меццо-сопрано, до конца отданным одной теме: русской народной песне, услышанной на дальней окраине и пришедшей к нам из глубины веков.

Лидию Русланову и ее мужа Михаила Гаркави — одного из лучших конферансье того времени — всегда окружало непосредственное веселье, юмор и шутка, острое слово, тонкий анекдот, и — обязательно — музыкальным фоном — русская песня. Меня в Руслановой неизменно поражала сила ее духа. Она проявлялась у моей подруги буквально во всем. Казалось, не было жизненного компонента, в котором бы не чувствовалось это особенное, такое могучее, такое «руслановское». Лидия Андреевна была непоколебима в отборе репертуара, в оценке лично своего исполнения, в прямоте суждения о творчестве музыкантов и товарищей по совместной работе в концертных бригадах.

Я преклонялся перед ее принципиальностью в выборе друзей. Ни в чем не терпя пошлости и фальши, она никому не прощала их. Но принципиальность ее заключалась еще и в том, что особо строга Русланова была главным образом к себе.

В ее доме бывали только близкие, только те, кто был ей дорог. Проницательность ее состояла в умении дать подлинную оценку дружбе, учитывая не внешнюю импозантность, не форму носа, а температуру сердца.

Сила ее духа ощущалась в любом, даже бытовом, проявлении, во всем, за что бы она ни бралась. Зачастую не имея о чем-то ни малейшего представления, никогда этому не учась, она преодолевала все препятствия лишь силой своих воли и духа и неизменно достигала цели. Лидия Андреевна, например, добилась больших успехов в искусстве составления букетов (в Японии это — целая сложная наука!) и не меньших успехов в искусстве приготовления пищи (лучшие — по мнению гурманов — пироги с капустой, когда-либо изготовлявшиеся в частных домах столицы).

Но к отдельным сторонам жизненного обихода Русланова была совершенно равнодушна. У нее никогда не было ни малейшего интереса к нарядам, чисто женского культа одежды, внешнего вида. В этом отношении моя подруга была более чем скромна, хотя на официальных приемах выглядела царственно. Будучи женщиной среднего роста, она казалась высокой, такая была в ней стать и особая, присущая только ей одухотворенность. Поэтому она и приносила с собой на сцену величавость русского женского обаяния, нечто такое чисто народное, сельское, что описать стихами мог бы только великий Некрасов.

Драгоценный камень в кольце требует достойной оправы, песня — хорошего аккомпанемента. Сопровождали выступления Руслановой саратовская гармошка Владимира Максакова, баян и аккордеон Льва Комлева, а партию рояля вели Ставицкий и Борис Мандрус.

Не знаю, то ли это были отголоски тяжелого детства, то ли выработалось скачкообразно прожитой жизнью: из холода в жар, из нищеты в благополучие, из успеха в неудачу, но Русланова обладала удивительным свойством: предчувствовать приближение радости или беды — большой либо даже самой малой. Это чувство сохранилось у нее до последнего часа: она все знала наперед, поэтому успела своевременно с нами попрощаться.

Ее не баловала судьба. Счастье — творческое и личное — давалось ей не легко. Русланова не имела положительных рецензий в прессе даже в ту пору, когда заслуженно считалась яркой звездой советской эстрады.

Происходило сие то ли потому, что русская народная песня еще не классифицировалась как часть большого творческого наследия, то ли потому, что сама эстрада признавалась лишь второстепенным искусством — не знаю, но я констатирую факты.

Зато бывало и обратное. Надо заметить, что совершенно исключительным — каким-то особо восторженным — успехом пользовалась Русланова вне Москвы. Учитывая эту необыкновенную любовь зрителей, местные филармонии часто в летнюю пору устраивали концерты столь популярной певицы на стадионах.

Так однажды было в столице большой приволжской национальной автономной республики. Все места заняты: просто яблоку негде упасть.

Я находился в этом городе как автор пьесы, премьера которой прошла накануне в местном русском драматическом театре. Проводив Лидию Андреевну до артистических комнат стадиона, я вдруг услышал от нее:

— Плохое у меня настроение, брат! Что-то обязательно случится!

Я, как мог, постарался отвлечь ее от дурных мыслей, напомнил, что до выхода на сцену осталось менее получаса, и собирался уже было выйти, чтобы успеть добраться до ложи на трибуне и дать возможность Лидии Андреевне переодеться. Но в уборную без стука ввалился какой-то развязный молодой человек, оказавшийся репортером областной газеты. Сначала он спросил у меня: не муж ли я Руслановой? Услышав отрицательный ответ, перестал интересоваться моей персоной и сразу забросал Лидию Андреевну вопросами, имеющими весьма отдаленное отношение к ее амплуа: сколько она получает за концерт на стадионе — больше или меньше, чем в зале филармонии? За кем замужем? И правда ли, что…