Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время - [99]

У империи хватило силы только на то, чтобы пригрозить княжеско-бюргерской реформации; привести свою угрозу в исполнение Карл V не мог. Более того, репрессивная наглость императора и боевые призывы Лютера вырвали население из религиозной апатии и оживили евангелическое движение. Несмотря на все усилия имперской власти (иногда грубые, а чаще расчетливые и хитрые), протестантская коалиция в Германии упрочивалась и расширялась. В феврале — марте 1531 года организовался Шмалькальденский союз. К старому, готаусскому ядру присоединились Вильгельм Ангальский, графы Мансфельдские, а также города Страсбург, Ульм, Констанц, Нейтлинген, Мемминген, Линдау, Биберах, Изни, Любек, Магдебург и Бремен. Члены союза обязались помогать друг другу в случае военного нападения на любого из них. Протестанты противостояли теперь имперско-католическому лагерю как объединенная и замкнутая политическая сила.

Размышляя над смыслом происходящего, Лютер высказывал идеи, близкие к известным рассуждениям Гегеля о «хитрости мирового разума», который посрамляет и обращает себе на пользу самые блестящие выкладки человеческого рассудка. В одном из писем к курфюрсту Иоганну Лютер замечал: «Все не так свершается, как задумывают, и подобающие это слова «воистину, я и не предполагал». Ведь не получилось у папы и кайзера того, что они задумали в Аугсбурге, и не должно было получиться, и как раз потому, что они все хотели объять мыслью».

Означало ли это, что Лютер вообще отказывался от рационального подхода к политическим проблемам и считал самым мудрым ожидать божественного озарения? Нет, противоположность всеобъемлющим расчетам рассудка он видел не в наитии, а в «смиренной трезвости ума», которую одну только бог и удостаивает своими подсказками.

Примером этой «смиренной трезвости» могут служить размышления реформатора над «правом необходимой обороны», остро дебатировавшимся в 1531–1534 годах.

Лютер подчеркивает сугубо мирской (гражданско-политический) характер проблемы и отклоняет решения, подсказываемые распаленным религиозным чувством. Как и десять лет назад, в ответе Гуттену и Зиккингену, Лютер отвергает дворянско-княжеское восстание в защиту евангелизма. Вооруженное сопротивление империи, говорит он, может иметь только оборонительный характер и исходить только от законного протестантского государя. Последний уже не просто защитник известного вероисповедания (вере положено завоевывать мир без помощи меча) — он защитник им же учрежденной церкви и всех новообразований, которые она внесла в «мирской порядок». Новые постановления империи направлены на возвращение секуляризированных церковных имуществ, на расторжение некоторых браков, на устранение известной формы школьного обучения и т. д. Подобному покушению на суверенитет князь-протестант вправе сопротивляться так же, как если бы речь шла о посягательстве на его территорию.

Вооруженная защита реформации, несколько раз оговаривается Лютер, — тема не для теологов, а для юристов. Она имеет в виду не саму веру (идеи), а «блага» и определенные элементы «мирского порядка», связанные с верой. Но именно поэтому право вооруженной защиты протестантских земель не может быть абсолютным. Оно теряет силу при угрозе бедствий, превосходящих бедствие императорского насилия.

* * *

В сентябре 1534 года скончался папа Клемент VII. На римский престол под именем Павла III взошел кардинал Александр Фарнезе. Он был сторонником умеренной церковной реформы, замысел которой постепенно преобразился в замысел контрреформации. В начале своего понтификата Павел III надеялся ослабить «лютеровскую ересь» с помощью гибких дипломатических мер. Осенью 1535 года он направил в Германию своего нунция, кардинала Пьетро Паоло Верджерио, чтобы тот повлиял на протестантов накануне предполагаемого вселенского собора. Перевалив через Альпы, Верджерио увидел, однако, что здесь можно толковать только о соборе национальном. Он принял условия игры и через нового курфюрста Саксонии Иоганна-Фридриха (Иоганн Верный умер в 1532 году) стал добиваться личной встречи с Лютером.

Реформатор оказался в нелегком положении. Садиться за стол переговоров с папским нунцием он не желал; созыв собора (будь то вселенского, будь то общегерманского) хотел бы отсрочить как можно долее. Вместе с тем идея общегерманского собора была когда-то именно им, Лютером, пущена в ход, отстаивалась тремя немецкими рейхстагами, и ни в коем случае нельзя было обнаруживать, что с 1530 года виттенбержцы пользовались ею просто как спасительной фикцией.

Мартинус снова прибег к лукавству, но на этот раз главную роль в комедии пришлось играть ему самому. 7 ноября в ворота виттенбергского княжеского замка въехала специально нанятая для этого случая богатая карета. Из нее косолапо вышел Лютер, сопровождаемый подчеркнуто услужливым Бугенхагеном. На Лютере была куртка из верблюжьей шерсти, какую носили дворяне, а под ней — атласная рубашка с яркими крупными пуговицами. На шею была накручена тяжелая золотая цепь, а на пальцах блестели кольца. Перед встречей Лютер тщательно выбрился, напомадился и вообще сделал все возможное, чтобы производить впечатление человека, который хочет выглядеть моложе своих лет.