Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - [195]

«Ваше сиятельство из приложениев ясно усмотрите: при отправлении моем из Вены, в инструкции сказано мне было о Мантуе, осадить или блокировать. Последнее по обстоятельствам происходило, как сам Край с Клейнау, оставя там нужное, с протчим войском, отделя к соединению с Отто, дабы поразить мнимую, для Мантуи опасную Неаполитанскую бывшую армию, под Магдоналем, содиненную с Монтришардом и Готье, отозван был вдруг, без всякого ко мне предуведомления, к осаде Мантуи, Гофкригсратом. Ежели операциями повелевает Гофкригсрат, то во мне здесь нужды нет, и я ныне желаю домой…»[1957]

Суворов смело и откровенно вскрывает назревший «нарыв»: Тугут через гофкригсрат самовластно распоряжается австрийскими войсками, не ставя Суворова в известность о своих решениях. Ну что ж, тогда пусть и ответственность принимает на свой счет, а он, Суворов, лучше сразу вернется в Россию. Далее граф Рымникский ярко и точно излагает, к чему приводит Тугутово «двоевластие», недопустимое в управлении армией:

«Сей кабинетный декрет разрушил порядок всех моих операций. Мне нужно было для исправлениев довольно сдесь приостановиться. Макдональ не побит, он соединиться с Моро: мне надлежало Белегарда поспешить к себе. Гадик сдремал, но наитомнейший эрцгерцог Карл тот удар ему нанес, и на нас всех опасную бурю наклоняет[1958]. Белегард[1959] на походе должен был подкрепить Гадика почти половиною своих сил; к ним придет слаб, тако и мы будем слабы[1960]. Всякой частной генерал не по одним внутренностям, но во всем относится в Гофкригсрат; тако имеет право интриговать по его пристрастиям и предрассудкам… По сим Гофкригсрат из четырех углов имеет право им повелевать и меня вязать… Томность его кабинета налагает томность эрцгерцогу Карлу. Сей принц, хотя бы и усерден был для общего блага, також связан как я, для кооперациев с нами, как неуповательно, что он сам вредную медлительность любит»[1961].

Излив таким образом душу нашему послу, Суворов обращается к нему с призывом не мешать ему действовать самостоятельно, надеясь, что тот передаст его слова Тугуту:

«Иначе надеяться можно бы было в сию кампанию отвечать: мне за Италию, ему[1962] за Германию, по Швейцарии. Его высокопревосходительство б[а-рон] Тугут да вникнет в сии правила, его мудрость да преодолеет единожды гибельные оным препоны и твердость его духа, да удалит беспечности для спасения Европы…»[1963]

Но упование старого полководца было тщетно: скорее деревья Венского леса пустились бы в пляс, чем отказался бы от своей предвзятости властолюбивый австрийский канцлер.

Как же был прав в своем предвидении Суворов, пророчествуя в конце письма:

«Между Алекто и Терзита[1964]… Как Гофкригсрат мне ни мешал, его одна или две кампании мне стоили месяц[а]. Как его владычество загенералисимуствовало[1965], может мне стать один месяц его кампании на целую кампанию…»[1966]

Между тем, оправдывая предсказания нашего героя, собиралась гроза: пользуясь дарованной им распоряжениями Тугута передышкой, французские войска под предводительством Моро и армия во главе с Макдональдом приблизились к подступам к По. Силы их были следующие: на территории Генуэзской республики у Моро в рассредоточенном состоянии было 25 тысяч штыков[1967] Итальянской армии дивизий Гренье, Лабуассьера и Виктора в разной степени готовности. Макдональд привел Неаполитанскую армию в 23 200 человек, притянул дивизию Монришара из Итальянской армии, отошедшую после битвы при реке Адде к границам Тосканы и насчитывавшую 5800 человек, а кроме того, части генерала Готье, находившиеся в Тоскане. По оценке Д. А. Милютина, у него было свыше 30 тысяч человек[1968], а в четвертом томе книги «А. В. Суворов. Документы» приведена цифра 38 500 человек[1969]. Не имея целью в настоящем сочинении установить подлинность оценок сил Макдональда, хотим отметить, что их было достаточно, чтобы вместе с Итальянской армией составить силу, опасную для соединенной армии Суворова. Однако Моро как старший в чине и должности решил поставить русско-австрийскую армию «в два огня», то есть действовать обеими армиями, не соединяя их, чтобы русский фельдмаршал, устремившись на Неаполитанскую армию, дал Итальянской атаковать себя во фланг и тыл.

Суворов же, не имея от своих шпионов и от местного населения ясного представления о намерениях французских полководцев, решил в последние дни мая 1799 г. дислоцировать полевую армию таким образом, чтобы, находясь на равнине правого берега реки По, иметь центр у Асти, продолжая осаждать Александрию и Тортону. Чтобы прикрыть эти осады с фланга и предупредить наступление от Генуи и Александрии или же на Турин, Суворов выдвинул авангарды на юг в долину реки Бормиды и Акви. Тем самым запер выход из Лигурийских Апеннин и на юго-запад в Аньбу, перекрывая кратчайший путь на Турин через реку Танаро. Такое расположение позволяло фельдмаршалу, откуда бы неприятель ни двинулся на Турин или Александрию, в два или три дневных перехода стянуть к одному из этих пунктов более 30 тысяч человек. Так он оставался верен принципу дислокации, выработанному им еще в Польскую войну 1794 г.: не распылять силы на множество кордонов, но держать ядро армии разделенным на 2–3 «корпуса», которые можно соединить в одно целое за 2–3 дня и тогда иметь свободу стратегического маневра. Принцип этот оправдается через неделю.