Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - [194]

«14-го числа маия под вечер мы увидели Тюрин. Пред наступлением ночи генерал-квартермистр маркиз Шатлер бомбардировал форштат против моста и Порта-дель-Палацо [1942]. <…> Непрестанно на нас из города во все стороны из пушек стреляли, но от обывателей мы имели отзывы о их к нам благосклонности. Генерал Вукасович расположился на той стороне реки за мостом против Порта-ди-По[1943], уже согласился с комендантом национальной гвардии, всей нам преданной. На форштате сигнал был крик. При пальбе от Вукасовича – сей последовал. Он перешел мост чрез реку, нашел подъемный мост чрез крепостной ров опущен и вошел в отверстые ворота… Французы от них обывательми прогнаны, [Вукасович] ударил всеместно с помощию от обывателей на рассеянного в городе неприятеля, занял площади и хотя он его турнировал из замка чрез порта Нова, он их всех поразил, забрал и в замок прогнал. Части армии немедленно прибыли. 15 маия в 3 часа пополудни даровал нам всемогущий бог город Тюрин…»[1944]

Картина событий описана столь ярко и точно, что прибавить к ней практически нечего: город занят без штурма, французский гарнизон в 3400 человек во главе с генералом Фиорелла осажден в цитадели (замок у Суворова), в арсенале захвачено 382 орудия, 15 мортир и 20 тысяч ружей[1945]. 16 мая фельдмаршал рапортовал императору о победах последних двух недель и взятии столицы Пьемонта.

Любой австрийский полководец после таких успехов мог хотя бы временно почить на лаврах, отправиться на Unterkunft[1946], столь ненавидимый Рымникским, и хотя здоровье требовало отдыха, он писал русскому послу в Вене Разумовскому через два дня после занятия Турина:

«Я от трудов истинно насилу на ногах. А чуть отпустить напряженные струны, арфа будет балалайкою…»[1947]

И действительно: он обращается с прокламацией к жителям Пьемонта, приказывает преследовать в Пинероле французский отряд генерала Циммермана, требует от генерала Вукасовича выйти на генуэзскую Ривьеру и перерезать сухопутное сообщение Генуи с Францией[1948]. Последнее было крайне необходимо, так как Моро наконец сумел, проложив дорогу в Апеннины, уйти по ней в Геную, избегнув окружения в долине Танаро. Но вскоре от намеченного маневра пришлось отказаться. Во-первых, ожидавшийся на севере Италии корпус генерал-поручика М. В. Ребиндера двигался слишком медленно, а Тугут несколько раз в конце апреля – середине мая 1799 г. пытался направить его в Швейцарию, что лишило бы Суворова подкреплений, без которых нельзя было бы развернуть широкое наступление на Моро и Макдональда. Во-вторых, все тот же Тугут посредством гофкригсрата постоянно перенацеливал значительную часть австрийских войск, входивших в армию Суворова, на осаду Мантуи, туринской цитадели и Александрии, что сокращало силы союзной армии. И в-третьих, Тугут просто сорвал наметившееся воссоздание пьемонтской армии, которую собирался использовать Суворов: австрийский канцлер заявил, что пьемонтцы только тогда получат оружие, когда присягнут служить австрийскому императору, он же воспретил королю Карлу Эммануилу II вернуться из Сардинии в Пьемонт. В результате служить австрийцам пьемонтцы не пожелали и создать вспомогательный корпус в 10–12 тысяч человек, о котором настоятельно писал Суворов[1949], не удалось. Насколько был важен ему последний проект, сказано в конце письма Разумовскому от 13 мая 1799 г. из Турина:

«Спешим мы здесь к осаде Туринского замка, сооружаем на то здешние пушки… О боже! колико бы нам пьемонтская армия полезною была. Ее после можно было [бы] распустить, ежели не нужна[1950]. В моих трудах утешают меня всемилостивейшие рескрипты римско-императорско-королевского величества[1951]. Спасителя ради, не мешайте мне»[1952].

От наступления пришлось отказаться, косвенно намекая на ответственность за это австрийцев. Суворов рапортовал о перемене действий Павлу I 27 мая из Турина:

«Фрейлих и Вукасович возвратились[1953] и стали в стороне Асти, дабы подручными быть к Турину и Александрии [1954].

Мы вдруг наши дальнейшие операции остановили для утверждения завоеваниев и приведения их в порядок. Еще не взяты состоящие в блокаде цитадели Александрия и Тортона и, уповательно, что только лишь отворена траншея при Мантуе <…> Край и Клейнау, бывшие в содействии с Оттом, туда возвратились. Сей последний стоит при Фор[те]-Нове неподалеку Пармы, без примечательных действиев, и Туринской цитадель»[1955].

К Александрии же отправлен был парировать возможное движение Макдональда и «граф Бельгард с достаточным, следующим за ним частьми, войском»[1956]. Как видно, все поименованные генералы и войска их австрийские. Конечно, для осады крепостей и цитаделей подходили они больше, чем пьемонтцы, но зато в действиях полевой армии участия они теперь не принимали. Против возможного появления Макдональда теперь оставался один генерал Отт со своей дивизией, раз Край и Кленау возвратились к Мантуе. Остававшихся у Суворова под рукой только русских войск для наступления явно было недостаточно, и фельдмаршалу пришлось «замереть».

То, что он не мог высказать открыто своему самодержцу, написал весьма откровенно Разумовскому в Вену в тот же день 27 мая: