Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - [197]

Однако как ни торопился герой наш, мост через реку Бормиду, обтекавшую Александрию с запада, все еще не был готов, и пришлось ждать весь день 3 июня. Лишь утром 4-го началась переправа. Накануне полководец дал наставление войскам:

«1-е. Неприятеля поражать холодным оружием, штыками, саблями, пиками. Артиллерия стреляет по неприятелю по своему рассмотрению, почему она и по линии не расписывается. Кавалерии и казакам стараться неприятелю во фланги ворваться» [1982].

Как видно, Суворов остается верен своим тактическим взглядам, высказываемым им с 1794 г.: главный удар наносится белым оружием, артиллерия группируется в батареи в соответствии со складывающейся обстановкой, то есть маневрирует свободно, а кавалерия действует на флангах, в охват.

Следующий пункт наставления раскрывает механизм перерастания атаки в преследование опрокинутого противника:

«2-е. В атаке не задерживать. Когда неприятель сколон, срублен, то тотчас его преследовать и не давать ему время ни сбираться, ни строиться. Естьли неприятель будет сдаваться, то его щадить, только приказывать бросать оружие. При атаке кричать, чтоб неприятель сдавался, о чем и русские войски известить. Ничего не щадить, не взирать на труды; преследовать неприятеля денно и ночно до тех пор, пока истреблен не будет…»[1983]

Итак, все наставление проникнуто духом атаки и наступления, победы и преследования побежденного. Недаром через три дня в наставлении перед сражением в самом конце была многозначительная фраза:

«Не употреблять команду ”стой”, это не на ученье, а в сражении…»[1984]

Наконец мост был готов, войска перешли реку Бормиду и двинулись к реке Скривии правым берегом По. Марш был ночным ради экономии сил. После трехчасового отдыха утром 5 июня армия снова выступила. Шли в боевом походном построении, как предписал главнокомандующий, слева стальной широкой лентой извивалась По, справа в голубоватой дымке поднимались отроги Апеннин. Жара стояла непривычная как для русских, так и для австрийцев. К вечеру достигли деревушки Страделлы, но это были лишь авангарды союзников, основная масса еще двигалась в облаках пыли по единственной подъездной дороге. Пот тек из-под суконных треугольных шляп, прокладывая соленые борозды на покрытых пылью щеках, пот тек по спинам, изнемогавшим под толстым сукном неудобных и узких мундиров, ноги горели в узких штиблетах, гортань была исколота иглами жажды, но войска шли вперед и вперед, ибо таков был приказ Суворова, а приказы они привыкли исполнять. За сутки войска прошли по жаре 45 верст, или 70 километров. Это и была его БЫСТРОТА.

Ночь дана была армии для отдыха, но уже в 4 утра 6 июня приказано было выступать на Сан-Джованни, впереди которой в версте течет река Тидоне. Авангарды должны были перейти ее и поспешить к реке Треббии, за которой у Пьяченцы находился Отт со своим корпусом. Однако вечером прибыл покрытый густой пелериной дорожной пыли гонец от генерала Отта: днем 5-го у Пьяченцы австрийцы были атакованы превосходящими силами Макдональда, взяты в правый фланг польскими легионерами генерала Домбровского[1985]. Отт отвел свои поредевшие батальоны за реку Тидоне. Немедля приказал фельдмаршал отправить на помощь австрийский авангард, а основная часть войск выступит, несколько отдохнув, задолго до рассвета. Тут же был отдан приказ, целью которого явно было воодушевить войска, начинался он словами:

«1. Взять армию в полон.

Влиять твердо в армию, что их 21 тысяча, из коих только 7000 французов; протчие всякий зброд реквизиционеров…» [1986]

Он явно хотел, чтобы солдаты чувствовали изначально превосходство над противником, и поэтому сообщал вымышленные сведения. От казаков, которым и был посвящен приказ, требовал Суворов колоть неприятеля безусловно, но если тот будет сдаваться, поступать милосердно, а если нет – убивать, не исключая и генералов[1987].

По ночной прохладе 6 июня армия выступила. В 10 часов утра, когда начала устанавливаться жара, армия стала располагаться на отдых, но тут от генерала Отта поступило новое донесение: французы уже атаковали его авангард на реке Тидоне. Это части генерала Виктора по личному приказу Макдональда вступили в дело еще в 8 часов. С каждой минутой натиск их нарастал, французский командующий торопился раздавить австрийцев до подхода армии союзников. Они сбили австрийцев за Тидоне и продолжали теснить их. В этот момент с частями австрийского авангарда прибыл Мелас, что позволило организовать оборону у деревни Сармато, запиравшей большую дорогу, по которой с запада спешил Суворов. Неимоверная жара, установившаяся с полудня, выматывала войска, колонны редели, упавшие без сил, отставшие и изнемогшие усеяли обочины дороги, по которой двигались русские. Суворов на казачьем коне проезжал вдоль колонн войск, постоянно повторяя солдатам: «Вперед, вперед, голова хвоста не ждет!» Он то смешил их прибаутками, то, обогнав колонну, ложился в кустах, а когда она подходила, неожиданно подъезжал к войскам, и это оживляло ее, отставшие спешили нагнать авангард, чтобы услышать или хотя бы увидеть любимого вождя.

Между тем Мелас и Отт постоянно находились в самом пекле боя, силы австрийских полков начали исчерпываться. Стрелки часов приближались уже к трем пополудни, когда дружным напором всех трех французских дивизий их пехота атаковала и взяла австрийскую батарею, прикрывавшую подступы к Сармато. Поляки Домбровского обходили правый фланг австрийцев, нацеливаясь через деревню Корамелло выйти им в тыл между Сармато и Сан-Джованни, когда появился Суворов. Вот как он описал этот момент и последующее течение боя 6 июня: