Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - [170]
Соответственно, из такого взгляда на дислокацию в мирное время проистекает не только обида и раздражение на то, что по воле императора сломан разумный порядок вещей, но и на то, что эти «новации» хороши лишь для бездушных, наемных армий, ведомых такими же полководцами:
«И великий Кобург – мерсинер[1667], но ни я, ни русские – они отечественники – различие иностранных правлениев с российским <…> Прием мерсинеров лутче, нежели мне был в последний раз в С[анкт]-Петербурге. Он[1668] говорит: принц Фридрих, три шага за мною, Ваше Высочество моложе меня. Завтра он его Главнокомандующий. Какая честь[1669]»[1670].
Далее Суворов обрушивается на институт инспекторов, которых в административных правах сравняли с шефами полков:
«…а поручик Шакен от майора, генерал-инспектором присланного, – его людей в палки до смерти бьет – и всякой шеф по своему полку ему равен…»[1671]
Из этой безумной ситуации полководец делает совершенно резонный, но для императора весьма обидный вывод:
«Обширность России далеко зрения Государя, – сего дозволить не может[1672]. От белых медведей до Ненасытецких порогов [1673] имеет она дело с тремя прочими сферами. Французы заняли лутчее от нас, мы теряем; карманьольцы бьют немцов, от скуки будут бить русских, как немцов. Я далеко зашел, но подозрение – мать премудрости…»[1674]
Чем больше и дольше изучаю я жизнь своего героя, тем больше убеждаюсь, что с годами приобрел он дар в профессии – время от времени прозревать будущее. Конечно, это было не чудо, но результат постоянного интеллектуального напряжения: Суворов ежедневно поглощает большое количество политической, стратегической и научной информации, анализирует ее с помощью огромного жизненного и профессионального опыта и приходит к поразительно правильным стратегическим выводам, чему свидетелями мы только что были. Если понять это, станет понятен смысл следующего отрывка, идущего сразу за приведенной выше цитатой:
«Париж государю! Даже Мадрид с Алкудием, и дать им древние законы; Россия цела… Реформ не важен, тож русские войски…»[1675]
Не медлить, вступить в войну с Францией сейчас же, восстановить «справедливые» порядки, бывшие до 1789-го г.[1676], и тогда Россия не пострадает, опасные для армии «реформы» не нужны.
Теперь становится ясен скрытый смысл следующего далее места в этом столь важном для дальнейшей судьбы полководца письме:
«Вдруг (Ростопчин) великого Государя письмо 15-го ч. декабря. Первое – верноподданному милость. Она не питает его заслуги, когда сей, яко каженник[1677], теряет свои преимущества. Они или Кобрин, доволен.
Боже! Как не ехать в Москву. Не Ваш, но и естественный закон, токмо с ними, а не мерсинером…»[1678]
Со свойственной ему иносказательностью фельдмаршал говорит, что письмо императора, пересланное Ф. В. Ростопчиным, конечно же, милость, но это пустышка, так как отнимает у него преимущества, то есть права, которыми в екатерининское время обладал фельдмаршал как главнокомандующий. А если их нет, то к чему служба, уж лучше сразу же в Кобрин, то есть в отставку. Конечно, он не может не ехать в Москву: долг верноподданного зовет его в Первопрестольную на коронацию. Но наемником, которому все равно кому и как служить, лишь бы платили, он никогда не будет. Ведь он патриот и служит не за жалованье, а за идею. Новые государевы правила враждебны его идее – что ж, тогда в отставку.
Так начал он свой путь, но не в Кобрин, а в Кончанское, и не в отставку, а в ссылку. Честь ему дороже карьеры, он сам пишет об этом Хвостову крещенским вечером 6 января 1797 г. из Тульчина:
«Я был на Иордане, скромно, с караулами; еще живу. <…> Я не хочу убавить мой, честью заслуженной, караул и для того низъиду на штаб-офицерского одного часового до отъезду в Кобрин»[1679].
Новые требования устава лишали его права на фельдмаршальский заслуженный караул, отказаться от него для Суворова – бесчестье, и он идет на обострение: караул сохраняет, пока не уедет в Кобрин, то есть не оставляет мысль об отставке. Вторая половина короткого письма многозначительна:
«Совесть мне воспрещает надеть военный пояс против герба России, которой я столько служил, разве без головы, или прусской в прусской службе. Здесь Александру Дмитриевичу[1680] кокард Петра Великого, который я носил и не оставлю до кончины моей»[1681].
Первая фраза может означать только одно: как бы ни был он уязвлен и оскорблен тем, что стало происходить в армии, совесть не позволит ему выступить против императора. Поэтому он уходит: снимает свою кокарду – белый бант на треуголку, который считался введенным еще Петром I, и отсылает ее внучатому племяннику. Жест символический: старик, стоящий одной ногой в могиле, передает эстафету и жизненный завет младенцу, только что явившемуся в этот несправедливый мир. Теперь понятно, почему за четыре дня до того напишет фельдмаршал в записке «Буря мыслей»:
«Я пахарь в Кобрине лучше, нежели теперь инспектор, которым я был подполковником. В Москве я безгласен и для декорации величества. Со дни на день умираю»[1682].
Мысль о невозможности взбунтоваться, нарушить долг верноподданного не оставляет полководца и в последующие дни. Она возникает в новом коротком письме Хвостову, которое символически датировано:
Брошюра рассказывает о творческой деятельности и нелегком жизненном пути первого российского кинопредпринимателя Александра Алексеевича Ханжонкова. Его имя можно поставить в ряд с именами выдающихся русских предпринимателей Третьякова, Морозова, Мамонтова, деятельность которых никогда не сводилась исключительно к получению прибыли – они ставили перед собой и решали задачи, сопряженные с интересами своего Отечества, народа и культуры. Его вклад в развитие российской кинематографии грандиозен, хотя в полной мере и недооценен.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Храм Богов» — это откровения общественного деятеля Павла Пашкова о нелегкой борьбе за леса России. Миллионы гектар девственной тайги сдают в аренду Китаю под уничтожение на 49 лет, а тех, кто пытается противостоять этому, запугивают или убивают. От границы с Финляндией до побережья Тихого океана — идет уничтожение лесов. Природа стала лишь объектом заработка очень больших денег. Мы стоим на последнем рубеже: пора отстоять нашу землю.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.