Непал. Винтажный роман - [24]
Тут мы, что называется, попали на призовую тему: разговор с Дипом принял совершенно неожиданный оборот.
– Гурки, конечно, обучены обращаться с огнестрельным оружием. А сами-то вы стрелять умеете? – спросил принц.
Чувствуя какой-то подвох, я тем не менее ответил утвердительно. Да, я действительно умел стрелять, поскольку срочную службу проходил в специальном подразделении. Может, не в таком крутом, как у гурков, скажем, обращаться с кукри-ножом, да и с другими клинками нас не учили – разве что показывали, как действовать примкнутым к советскому автомату АКМ штык-ножом. Но вот пострелять пришлось вволю. И по горам побегать.
Дип накатил ещё вискаря и предложил:
– Так поехали, выпустим по паре магазинов…
Получался вечер рискованных сюрпризов. Не увёл бы он слишком далеко… Не очень понятно, как на такое предложение реагировать. Наверное, стоит вообще остановиться с «молодецкими играми». Может, отшутиться?
– Сейчас? Куда? В ваш колледж? Да уже поздно – учителя заругаются!
Но Дип ответил вполне серьёзно:
– Нет, не сейчас и не в колледж. Вы сколько ещё времени будете в Итоне?
– Три дня.
– Поедем послезавтра.
Мы продолжали тактику уклонения:
– Но студентам послезавтра ещё не положен short leave.
– А вам что до того? Мне всё положено. Петер, я тебе объясню, куда подъехать, а ты их привезёшь…
Никто ничего не забыл. Петер забрал нас через день и повёз. Куда конкретно, я сказать, естественно, не могу. И не из соображений секретности: просто мало ли куда тебя везут в незнакомой стране и местности, да ещё целый час. Но что приехали мы не в «чистое поле», а в оборудованное подземное стрельбище – это точно.
Дипа не было, но он появился минут через десять и снова нас удивил. Потому что прибыл на мотоцикле и в камуфляжной форме. Инструкторы стрельбища встретили принца как хорошего знакомого, и он провёл для нас мини-экскурсию:
– Оружия здесь целый арсенал. Смотрите, вот пистолеты, вот штурмовые и снайперские винтовки, вот автоматы и пулемёты.
– А станковые пулемёты и гранатомёты есть? – Я решил продолжать шутливый тон, а заодно продемонстрировать свою оружейную осведомлённость.
– Крупнокалиберные пулемёты и гранатометы, а также танки, артиллерийские орудия и ракеты здесь отсутствуют. Специально от меня прячут, – поддержал шутку принц. – Жаль! А то бы я разнёс всю эту их… – Принц произнёс незнакомое слово, которое на языке советских военных звучало бы, вероятно, как «херомантию».
Осмотрев стрельбище, мы увидели, что оно оборудовано комплектом стационарных (стоящих-падающих) и движущихся (идущих-бегущих-встающих-падающих) мишеней.
Дальше Дип выбрал пистолет, видимо, знакомый ему и раньше:
– Ну что, поехали? Как там у вас, у русских, говорят: давай-давай?
И «поехал», сбив подряд несколько мишеней и ни разу не промахнувшись. Затем из автомата положил весь бегущий ряд, и вновь ни один из «врагов» не «убежал». Мы наблюдали, поднимали вверх большой палец и поёживались.
– Из чего предпочитаете стрелять?
Я смутился и задумался. Принц явно палил хорошо, даже отлично. И я из того же британского или какого-то ещё иностранного оружия гарантированно пальнул бы хуже. Товарищ мой, а вместе с ним и Петер вообще участвовать в стрельбах отказались. Но деваться было некуда, и выход из положения я нашёл следующий:
– Может быть, есть российский автомат?
Дип довольно захохотал:
– Ка-лач-ни-коф? Конечно, есть. Есть даже пулемёт Ка-лач-ни-ков!
Ну, как говорится, назвался груздём – полезай в кузов. И я полез. Когда служил в Советской армии, то в моём подразделении не поразить мишени на «пятёрку» из автомата Калашникова – АК или ручного пулемёта – РПК считалось неприличным. Этот пулемёт вообще сказка. Там не как у автомата, где упираешься магазином в землю или придерживаешь ствольную коробку рукой: РПК можно поставить на ножки-сошки! Сорок патронов в «коробчатом» магазине и семьдесят пять – в «барабанном» вместо тридцати автоматных. Авось вспомнят руки-то, вспомнят! Закрепил я пулемёт на сошки и дал! Не сказать, что сильно отличился, но и не опростоволосился.
– Молодец, – говорит Дип. – Теперь давай из пистолета. Какой выбираешь?
Я вновь стал шурупить мозгами. Какой-какой. ПМ – пистолет Макарова, вот какой. Потому что и тут руки помнили, но совсем другое. Ну что «макаров»? Вот сидишь, допустим, в туалете на очке, простите, а на другом очке сидит враг. Стреляй, и, возможно, попадёшь, но не наверняка. Я и по мишеням из «макарова» мазал! До тех пор, пока не понял: здесь прицельной автоматной стрельбы, когда затаил дыхание, подвёл мушку под прицел и нажал курок, такого нет! Только интуитивная стрельба! Навёл – поймал мишень – выстрелил. Сразу, без вдохов-выдохов и передышки. Как? А как-то так. С боевыми ветеранами беседовал, они то же самое говорили: не думай и не мешкай, а просто лови момент и стреляй. Советам последовал и стал попадать нормально. Хоть с пояса! Не слишком прицельно, но человек не увернётся – куда-нибудь, да вмажу!
– Пистолет Макарова, – говорю Дипу.
– Ма-ка-ро-фа? – Инструктор стрельбища и принц переглянулись. – Нет такого. Об этом пистолете мы даже не слышали…
И тут я вспомнил про «стечкин». Не полагалось солдатам, но офицеры давали нам, солдатикам спецподразделения, пострелять из АПС – автоматического пистолета Стечкина. Читаю сегодня в источниках: и тяжёлый, и неудобный… А был и есть престижный пистолет. Фидель Кастро такому оружию радовался, Че Гевара гордился! Двадцать патронов, длинный ствол, приклад можно пристегнуть – в общем, современный «маузер», который в фильмах про Гражданскую войну показывают. Впрочем, внешне абсолютно на «маузер» не похож. Но подержался, нажал курок – и уже себя счастливым и непобедимым чувствуешь. Бьёт так, что душа восторгается, даже если не попал.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
«Страны Белого Слона. Правда и вымыслы» – это книга, которая расскажет читателям об удивительной истории, культуре, этнографии и современном состоянии стран региона Индокитая: Бирме/Мьянме, Таиланде, Лаосе, Камбодже. Страны Юго-Восточной Азии – это овеянные многочисленными мифами и легендами регионы мира, о которых хочется узнать, как можно больше. Но развенчивание многочисленных мифов и заблуждений – серьезная работа, которую и представляет автор своим читателям. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.