Неожиданный поворот - [12]

— Я считаю, что его нельзя отпускать за границу. Недавно я узнал, что у его жены в Канаде проживает дядя. Поэтому я не исключаю возможности, что Логвиненко может угнать вертолет за границу.

— Серьезное заявление, — произнес Чернов, взглянув на посетителя, — Однако, боевая служба корабля будет проходить в Средиземном море, а оттуда до Канады лететь далековато.

— Вы никогда не были на боевой службе, — перебил его Давыдов, — поэтому не знаете, что в Средиземном море несет постоянное боевое дежурство Шестой флот ВМС США. Их корабли всегда находятся в зоне прямой видимости с нами. Так что, долететь до них можно даже при полупустых топливных баках…

Игорь слушал этого человека и едва сдерживал себя, испытывая от общения с ним чувство гадливости.

— Насколько я знаю, вы вместе с Логвиненко заканчивали Сызранское летное училище и сейчас дружите семьями, — теперь уже Чернов перебил Давыдова.

— А причем здесь это? — взмутился летчик, — Дружба — дружбой, а партийный долг и политическая бдительность должны быть выше этого.

Чернов, подавляя улыбку, подвинул чистый лист бумаги ближе к Давыдову, а затем сказал:

— Абсолютно с Вами согласен, пишите заявление.

— Какое заявление? — опешил летчик.

— Как, какое? — в тон ему ответил Чернов, — В отношении изменнических намерений майора Логвиненко.

— Я ничего писать не буду. Я вам сообщил оперативную информацию, а Вы уже поступайте с ней, как считаете нужным.

— А, ну если так, тогда, напишите мне подписку о негласном сотрудничестве с органами КГБ, и будем считать Вашу информацию оперативной, — с улыбкой, предложил Чернов.

Давыдов злобно посмотрел на сотрудника Особого отдела, резко поднялся со стула и, не прощаясь, выскочил из кабинета.

«Нет предела человеческой алчности и подлости»- подумал Чернов, глядя в след уходящему «гостю».

Чтобы отвлечься от неприятного разговора, Игорь стал перечитывать список основного состава авигруппы. К своему удивлению, он увидел там фамилию старшего лейтенанта Игнатова, того самого единственно подозреваемого в деле о поджоге домика с формулярами. Факт того, что он попал в список основного состава, подтверждал одну из версий поджога. Чернов написал все необходимые запросы в отношении него и решил, что завтра поедет в Особый отдел ВВС доказывать Горобченко необходимость взятия Игнатова в оперативную проверку.

На следующий день, ровно в 9 утра он зашел в кабинет начальника. Майор Горобченко, как всегда пил чай и курил «Беломор». От этой привычки, не взирая на свой относительно молодой возраст, он имел серый цвет лица и не сходящую отечность.

Чернов передал ему на подпись запросы. Тот бегло их просмотрел и сказал:

— Я вижу мое указание вы в расчет не взяли?

Чернов понял, что Горобченко имеет ввиду свой запрет на проверку факта поджога, но решил не спорить с ним, а проявить необходимую в тот момент дипломатию.

— Видите ли, Сергей Дмитриевич, вчерашняя попытка поджога склада противолодочного вооружения дает основания предполагать, что это не последний пожар в гарнизоне. Если, не дай бог, еще что-то загорится и нас с Вами вызовут на ковер, мы всегда сможем доказать, что не сидели сложа руки и работали на опережение. Тем более, что после первого поджога у Игнатова стал вырисовываться мотив — у него появился шанс попасть на боевую службу в составе авиагруппы.

Горобченко молча помешал ложечкой остывающий чай, сделал небольшой глоток и подписал запросы. Затем, сделав глубокую затяжку папиросой, спросил:

— Игорь Геннадьевич, к Вам вчера приходил майор Давыдов?

— Заходил, — подтвердил Чернов, — А что? Он уже и к Вам обращался.

— Какая разница к кому он обращался. Меня интересует, почему Вы мне об этом не докладываете, — повышая тон, возмутился Горобченко.

— А нечего докладывать, товарищ майор, — невозмутимо ответил Чернов.

— Как это нечего? — закипая, продолжил начальник, — Вам сообщают о возможном угоне вертолета, а Вы не собираетесь на это реагировать. Вы что, совсем забыли свои обязанности? А если, Логвиненко, действительно, угонит вертолет на американский корабль? Вы в курсе, что у него родственники за границей и в начале службы я обнаружил у него «тризуб» на портупее.

— В курсе, — ответил Игорь, я читал Вашу справку, — Но хочу напомнить, что он родом из семьи военнослужащего и в Западной Украине проживал по месту службы отца.

— Вы меня поражаете, Игорь Геннадьевич, — развел руками Горобченко, — А Вы никогда не слышали, что среда определяет мировоззрение человека. И там, в Западной Украине он формировался, как личность?

— В таком случае, Вы должны отвести меня от оперативной работы и перевести на техническую? — усмехнулся Чернов.

— В каком смысле?

— А в таком смысле, что я тоже из семьи военного и школу заканчивал во Львове. Страшно подумать, какому «жестокому формированию» подверглась моя личность, — не скрывая иронии, заявил Игорь и заметив растерянность начальника, предложил:

— Сергей Дмитриевич, есть еще один вариант развития событий.

— Какой?

— Допустим, мы исключаем майора Логвиненко из списков авиагруппы. Он, следую, духу перестройки и гласности, пишет на нас жалобу в партийную комиссию Флота, обвиняя нас в том, что мы нарушаем его права и дискредитируем в глазах товарищей. Чем мы будем объяснять свое решение? Слухами? Давыдов заявление писать отказался. Если, конечно, Вы вычеркните его из списка своей рукой, и поставите свою подпись, я возражать не буду, — с улыбкой заявил Чернов.