За окном медленно падал белый снег.
Когда-то, в детстве, он очень любил такую погоду; ему нравилось кататься с горы на санках, играть в снежки и строить снежные крепости. В военном училище снег уже не приносил былой радости, он был причиной раннего подъема и расчистки плаца. Здесь, в Мурманской области, снег, особенно в апреле, нагонял тоску.
Капитан Игорь Чернов недавно был переведен в Особый отдел ВВС Северного флота из южного украинского города Приазовска и поэтому еще не мог привыкнуть к реалиям сурового Севера. Ему еще не было тридцати лет, но за плечами были годы военного училища, служба в частях ВВС, учеба на высших курсах военной контрразведки и три года оперативной работы. По возрасту и служебному опыту он относился к категории молодых сотрудников, но определенные показатели в работе позволили ему в прошлом году подняться в должности до старшего оперуполномоченного. Однако здесь, на Севере, ему приходилось начинать все сначала. Специфика службы противолодочной авиации в корне отличалась от особенностей транспортной авиации, где прошла большая часть службы Чернова. Да и взаимоотношения в коллективе тоже оставались сложными. Для тех, кто попал на Север сразу после военного училища, такие, как Чернов, были людьми пришлыми, поэтому и отношение к ним было, как к временщикам.
Игорь сидел за столом и смотрел на голый, почти лунный пейзаж за окном. Ему вспоминалась прошлая жизнь: Азовское море, залитые солнцем пляжи, каштановые аллеи и незабываемый запах сирени.
— Товарищи офицеры, — прервал воспоминания голос секретаря отдела, — прошу всех пройти в актовый зал на совещание.
В Особых отделах КГБ СССР ежемесячно проводились плановые трехдневные сборы оперсостава, на которых подводились индивидуальные итоги работы, принимались зачеты по специальной и военной подготовке, доводились последние приказы и указания руководства, а также неотъемлемой частью всегда было партийное собрание. Оперативные работники считали эти дни вырванными из рабочего процесса, но это была единственная возможность собраться всем вместе, поделиться наработками и втайне от начальников выпить по сто граммов «своей фирменной». В конце 80-х — начале 90-х на Севере водка уже не продавалась, поэтому каждый офицер пытался сделать настойку на спирту исключительно по своему рецепту.
— Товарищи офицеры, — продолжил совещание начальник Особого отдела ВВС полковник Иващенко Иван Петрович, — в завершение наших сборов хочу довести до вашего сведения ориентировку 3-го Главного Управления КГБ СССР. Третьим отделом Главка получены данные о том, что спецслужбы НАТО располагают сведениями о разработке метода нетрадиционного поиска подводных лодок с помощью сил и средств морской авиации. У кого из присутствующих офицеров в оперативном обслуживании находятся противолодочные полки? — он осмотрел всех присутствующих в зале.
Со своих мест поднялись четыре офицера: майор Мухин, майор Леонов, капитан Пшеничный и капитан Чернов. Полковник внимательно осмотрел каждого из них и после непродолжительной паузы спросил:
— Кто из вас сейчас мне сможет доложить о подобных испытаниях в вверенных вам полках?
В зале воцарилась гробовая тишина. Иващенко вышел из-за стола и молча подошел к каждому из стоявших, внимательно заглядывая им в глаза. Затем, вернувшись за трибуну, продолжил:
— Очень плохо, что четверо опытных старших оперуполномоченных не владеют ситуацией на своих объектах. В связи с этим до субботы я требую, чтобы вы подготовили обобщенные справки обо всех работах в данном направлении с указанием сроков их проведения, списком задействованных лиц и возможном наличии компрматериалов на них. Прошу в докладах указать негласные позиции в этой среде и ваши предложения по перекрытию каналов возможной утечки информации. Если еще осталось чему утекать.
Царившую в зале тишину нарушил начальник отделения подполковник Можайский Андрей Викторович. Ранее он проходил службу в Москве в аппарате 3-го Главного управления КГБ и поэтому не испытывал скованности в общении с вышестоящим руководством.
— Разрешите доложить, товарищ полковник? — получив согласие, он продолжил: — Наша авиация на протяжении ряда последних лет осуществляет поиск подводных лодок с помощью гидроакустических буев вертолетами Ка-25, Ка-27 и магнитометрическим методом с помощью самолетов Ил-38 и Бе-12. Но эта методика довольно стара, чтобы представлять интерес для спецслужб. За последние пять лет никаких испытаний или работ по данной тематике на базе наших полков не проводилось. Не может ли данное указание быть преувеличением флотских разведчиков, ставшее следствием сверхчастого появления норвежского разведывательного судна «Марьятта» вблизи наших территориальных вод? Все мы помним, — не унимался Можайский, — ориентировку ГРУ об устремлениях спецслужб НАТО к комплектации индивидуальных армейских аптечек…
— Садитесь, Андрей Викторович, — прервал его на полуслове Иващенко. — Во-первых, я спрашивал не вас, а оперсостав. А во-вторых, я не собираюсь ставить под сомнение компетентность указаний вышестоящего руководства, а тем более дискутировать на эту тему. Я требую немедленного исполнения поставленной задачи. Чтобы через три дня обобщенный документ лежал у меня на столе. Кому нечего будет изложить в справке, пусть сразу думает, что ему написать в объяснительной на мое имя. Всем все ясно? — обратился Иващенко к офицерам и, опять не услышав ответа, дал команду всем отбыть по рабочим местам.
