— Анатолий Васильевич, — обратился подполковник Парамонов к секретарю отдела, как только тот появился на пороге его кабинета, — Срочно передайте майору Нарышкину, чтобы зашел ко мне.
— Так он еще утром ушел в порт и до сих пор не появлялся, — невозмутимо ответил прапорщик, открывая папку с документами.
— Прапорщик Недолуга, — повысив голос, произнес начальник отдела, — Почему я не знаю, где находится вверенный мне личный состав.
— Так и я не знаю, — прежним тоном парировал секретарь. — Мне майоры не докладывают.
— Хм, — недовольно хмыкнул подполковник, — Как только появится, пусть сразу же зайдет ко мне.
— Есть, — щелкнул каблуками прапорщик и быстро вышел из кабинета. С первых дней службы в отделе, секретарь усвоил для себя одну прописную истину — нельзя оставаться наедине с начальником, когда у того плохое настроение. Иначе весь негатив, накопленный за день, может быть мгновенно передан тебе.
Подполковник взял кипу вновь полученных документов и стал бегло их просматривать. Парамонов возглавил подразделение военной контрразведки Пограничного отряда около года назад. На первый взгляд его служебная карьера складывалась удачно. Срочная служба в Погранвойсках СССР, учеба в Голицинском пограничном военно-политическом училище КГБ СССР, два года службы в Афганистане, затем учеба на высших курсах военной контрразведки и, с развалом Советского Союза долгожданный перевод в Украину в Службу Безопасности. И вот теперь он подполковник, начальник подразделения СБУ, оперативно курирующего Пограничный отряд. Казалось бы завидная карьера для 36-летнего офицера. Однако, наряду с этим, были и минусы. Жена ушла от него к другому мужчине, забрав с собой двух маленьких дочерей. Он оказался в городе, где не имел ни одного друга или хорошего знакомого. В отличие от своих подчиненных, на новом месте службы своего жилья он так и не получил, довольствуясь комнатой без удобств в общежитии судоремонтного завода. Было еще одно обстоятельство, которым он очень тяготился. По опыту оперативной работы он оказался моложе всех своих подчиненных. Последние в свою очередь воспринимали этот временный недостаток начальника спокойно, но вот сам Парамонов очень переживал по этому поводу. Вся его былая служба прошла на горных заставах бескрайнего Советского Союза, поэтому он имел смутное представление о работе военной контрразведки в условиях автомобильных пунктов пропуска, аэропортов и морских портов. Советоваться с более опытными подчиненными было не в его правилах, поэтому осваивать новую специфику приходилось самостоятельно, порой во вред своей репутации.
Он читал принесенные на рассмотрение документы и автоматически расписывал их на исполнение оперативным работникам. Вдруг неожиданно дверь в кабинет широко распахнулась, и на пороге появился майор Нарышкин.
— Разрешите войти, Константин Александрович, — улыбаясь, спросил майор.
— Входите, присаживайтесь, — указывая на стул, ответил начальник.
Нарышкин не торопясь, подошел к приставному столу отодвинул стул и глубоко вздохнув, плюхнулся на него.
Кабинет сразу же окутал запах сильного перегара.
Парамонов скривился и демонстративно помахал ладонью возле носа.
— Юрий Александрович, ну и перегар от Вас.
— Обижаешь начальник, — не снимая улыбки, ответил Нарышкин, — Это не перегар, а свежачок.
Парамонов сцепили пальцы рук в замок, и строго посмотрел на подчиненного.
— Давайте договоримся, — назидательным тоном заговорил он, — Если еще раз вернетесь из порта с запахом, я Вас строго накажу.
— Не договоримся, — закидывая ногу на ногу, произнес майор, — Я в порту не пью, а общаюсь с оперативными источниками. Мне люди сами предлагают, а я не могу им отказать, обидятся. А тем более, без этого дела, — он прикоснулся пальцем к нижней части щеки, — Сами понимаете, разговор с докерами не получается.
В подтверждение своих слов он небрежно бросил на стол сложенные вчетверо рукописные информации.
Парамонов кашлянул и, уже закрыв для себя начатую тему, принялся читать новые документы.
Не спрашивая разрешения у начальника, Нарышкин пододвинул к себе стоящую на столе пепельницу и закурил.
Ему шел 39 год, он был ростом выше среднего, строен, всегда аккуратно пострижен. Как у большинства бывших боксеров у него был сломан нос, его передние зубы явно претерпели неоднократное вмешательство стоматологов. Нарышкин служил в этом подразделении со дня основания погранотряда, хотя по первичному образованию он не был пограничником, а оканчивал командное училище войск ПВО. Тем не менее, он быстро освоил новую специфику, благодаря своей коммуникабельности и открытости. Его хорошо знали и коллеги из местного горотдела СБУ и пограничники, и работники порта. По результатам работы он давно мог занять руководящую должность, но пристрастие к «зеленому змию» всегда играло с ним злую шутку. Он не был запойным пьяницей. Всегда приходил на службу аккуратно выглаженным с приятным запахом, но к обеду этот лоск, как правило, улетучивался. Несколько раз его пытались выдвинуть на вышестоящую должность, но в этих случаях праздновать успех он начинал до выхода приказа, и заканчивалось это всегда одинаково. В прошлом Нарышкин был кандидатом в мастера спорта по боксу, поэтому после перехода определенной черты, он зачастую начинал демонстрировать свои спортивные навыки, как минимум, на одном из заместителей командира части. Затем следовало служебное расследование, возврат представления и все начиналось сначала. Вышестоящее руководство вынашивало идею его увольнения, но тот всегда после каждого происшествия выдавал на верх оперативно значимую информацию такого уровня, что перепоручить ее проверку другому оперработнику, было просто не возможно.
