Кавказский транзит - [4]

— И такое бывает, — согласился с ним начальник, делая вид, что не заметил подтекста в сказанном. Затем не найдя нужных слов для продолжения разговора, он вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.

— Ну что, Витек, — облегченно вздохнул Нарышкин, — Завязываем с работой и пойдем хряпнем по «соточке».

— Сегодня не могу. Дочку с тренировки забирать нужно, — тактично отказался Рыбаков, — Сейчас темнеет рано, не хочу, чтобы она сама домой возвращалась.

— Ну, как знаешь, а я заскочу, освежусь перед днем рождения, — не теряя оптимизма заявил Юрий и стал быстро складывать документы в сейф.

Глава 3

Утро следующего дня оказалось для майора Нарышкина совсем не добрым. Как обычно он не мог вспомнить, чем закончился день рождения у друга и как он попал домой. Жена с утра не разговаривала и, видимо, от этого он испытывал легкое чувство тревоги и вины перед ней. Казалось, что природа и весь окружающий мир были с ним солидарны. В это ноябрьское утро моросил мелкий осенний дождь, с моря дул промозглый ветер. Серые тучи казалось висели на крышах домов, выдавливая из себя все новые и новые потоки воды. Голые деревья, уже сбросившие листву, медленно покачивались, издавая жуткий, режущий ухо, скрип. И только нахохлившиеся воробьи, как не в чем не бывало, весело и бойко клевали корочку хлеба, размокшую под дождем. Юрий, едва передвигая ноги, шел в отделение погранконтроля порта. Он старался не смотреть в лица прохожих, его не покидало ощущение, что на него все смотрят с осуждением и укором. Подойдя к зданию, на огражденной территории которого красовался пограничный столб, он сунул в рот жевательную резинку и, стараясь не дышать, вошел в помещение. В ответ на приветствие дежурного, он лишь махнул рукой и сразу же без стука открыл дверь в кабинет начальника отделения.

— Доброе утро, Петрович, — стараясь, как можно бодрее, поприветствовал он сидевшего за столом капитана Илющенко. — Не помешаю?

— Что ты, Саныч, — вставая из-за стола и протягивая руку гостю, ответил пограничник. Он изучающее посмотрел на Нарышкина и, покачав головой, произнес:

— Да-а, товарищ майор, видно борьба со шпионами вчера была тяжкой.

— Ты хоть не подкалывай, — усаживая в кресло, буркнул майор, — Лучше дай водички из холодильника.

— Может не стоит себя обманывать, а сразу водочки? — учтиво предложил капитан.

— Да ты что, — возмутился Нарышкин, — Меня от этого слова с утра в дрожь бросает.

— Тогда кофейку, — продолжал настаивать Ильющенко.

— Ну, кофейку можно, — согласился Нарышкин и стал снимать с себя куртку.

— С коньячком? — весело подмигнув глазом, уточнил хозяин кабинета.

Нарышкин на несколько секунд задумался, а затем, махнув рукой, ответил:

— Ну, давай с коньяком.

Капитан включил в розетку чайник и полез в шкаф за горячительным напитком.

— Только давай коньяк отдельно от кофе, — уточнил майор.

Ильющенко вновь открыл шкаф и вытащил оттуда один пузатый бокал.

Нарышкин посмотрел на него удивленным взглядом и спросил:

— А ты что, со мной не будешь?

— Юрий Саныч, — улыбнулся капитан, — Я по утрам, тем более на службе, не пью.

— А я значит, настолько конченый алкаш, что и по утрам могу пить и на службе, — обиженно произнес Нарышкин и демонстративно отодвинул от себя бокал с янтарной жидкостью.

— Саныч, не обижайтесь. Вы же «вольный стрелок», Вам на совещаниях у командира не сидеть, а мне к 11 часам на доклад нужно идти. Поверьте, если б в конце дня, я бы обязательно составил Вам компанию.

Нарышкин снисходительно улыбнулся и вновь подвинул к себе коньяк.

— Хорошо, ловлю на слове, — произнес гость и залпом выпил содержимое бокала.

Он прикрыл веки, смакуя послевкусие напитка. Его лицо мгновенно порозовело, Нарышкин сделал глубокий выдох и, открыв глаза, сразу же попросил Ильющенко:

— Виталий Петрович, дай мне, пожалуйста, наблюдательное дело на турецкое судно «Беркен».

Капитан, приготовившийся к повторному наполнения бокала, не выпуская бутылки из рук, удивленно посмотрел на майора. Тот, в свою очередь жестом руки, дал понять, что продолжения не будет, и вновь повторил свою просьбу.

Ильющенко быстро спрятав бутылку и стакан в шкаф, вышел из кабинета. Пользуясь отсутствием хозяина кабинета, Нарышкин сам сделал себе кофе и сел на прежнее место. Через минуту вернулся Ильющенко с толстой папкой в руках и протянул ее майору.

— Интересно, чем могло заинтересовать это судно особый отдел, если оно стало на линию в наш порт только месяц назад, — осторожно поинтересовался капитан.

— А по объему дела не скажешь, — удивленно произнес майор.

— А, — отмахнулся капитан, — это старые заходы. Он вначале 90-х стоял на линии, а потом перешел на Черноморские порты.

— Так, все же, — хитро улыбнувшись, напомнил о своем вопросе Ильющенко, — если не секрет, что связано с этим судном?

— Да, какие тут секреты. Как всегда, «пиджаки» прислали запрос в отношении одного из матросов, а мне приходиться отписывать. Как будто трудно самим запросить у Вас, — невозмутимо ответил Нарышкин, листая дело.

Капитана Ильющенко был далеко не глупым человеком, к нему с подобными просьбами часто обращались представители различных правоохранительных структур, и каждый раз свой интерес они объясняли аналогично. Поэтому он не стал досаждать расспросами Нарышкина, а, улыбнувшись, произнес: