Неожиданные люди - [128]
Войдя в контору, соли: управляющий за стол, бригадир — напротив.
Захар Кузьмич достал листок, взял карандаш — красный в руку попал — чирк-чирк, начертил клуню:
— Вот, две таких надо построить. Говори, за сколько возьметесь.
Валентин разулыбался, аж на щеках ямки поделались:
— То есть как за сколько? Сколько по наряду получится…
— По наряду? А мы аккордный составим… Говори напрямки, сколь за обе хотите?
— Уж лучше вы сами назовите, сколько… — И так на Захара Кузьмича просто глянул, как будто всю жизнь его знает. — Только ребята мне сказали: будет хороший наряд, со временем считаться не станем и построим на совесть… Мы приехали помочь… и подработать.
Управляющий молчал, прикидывал: через месяц уборка. Две клуни, сто метров длины, за месяц никто тут не строил, значит, заплатить хорошо надо. И решился:
— Давай так, голова. Завтра двадцатое, и двадцатого же августа клуни должны готовые стоять. С этого расчета и наряд расценим — на тыщу рублей.
Бригадир молчит, думает, глаз прищуря.
— А не управитесь — сколь сделаете, за столь же, в пропорции, и получите.
Вдруг бригадир шлепнул по листу ладонью:
— Тысячу двести — и двадцатого августа мы сдаем вам клуни! — И потише добавил: — Нас ведь двенадцать, — каждому по сотне…
«Э-э, — подумал Захар Кузьмич, — хлеб в закрому, что хозяин в дому», — и с косого размаха подал Валентину руку:
— Держи!
Бригадир поглядел на него с прищуркой, спросил простодушно:
— А раньше закончим, не срежете?..
«Ишь ты! На раньшее метит», — удивился Кузьмич и сказал:
— Все до копейки получите…
Когда выходили на улицу, Захар Кузьмич сказал:
— Инструмент получишь, колышков побольше заготовь. Я к тебе заеду, место укажу… А мне к прорабу надо.
— Лады, — кивнул Валентин.
Захар Кузьмич пошел, а в голову чего только не лезет: «Съездить бы на сенокос. Смотри, как печет… Пересохнет сено. Хоть и старательный агроном Степан Иваныч, а где же успеть на всех участках одному. Не надо бы копнить сегодня. По такой погоде сено и в скирдах дойдет… На отгонном давно не бывал, слышно, корма кончаются… Не поспел ли горох, тоже бы глянуть надо…»
Пока Захар Кузьмич расценял наряд с прорабом, пока у того для клунь материал выклянчил, время давно за обед пошло. Забежал домой, перехватил горяченького борща, часа два провозился с мотоциклом. Ну конь теперь есть у казака…
За Валентином к Варвариной избенке подъехал под вечер, когда от изб по улице стлались вкось длинные тени. Новоявленный бригадир вышел на треск мотоцикла: на щеке красный рубец — ото сна, в одной руке охапка кольев, в другой — топор со свежеоструганным топорищем. Следом тоже с охапкой кольев вышагнул из-за угла институтский в золотых очках. Сложили все в люльку, сели — Валентин за спиной Кузьмича, очкастый примостился на кольях, — и через пять минут были на току.
Институтские первым делом сунулись к клуням поглядеть. А чего там глядеть, клуня и есть клуня: длинный сарай, крытый соломой.
На площадке, где Захар Кузьмич замыслил ставить новые клуни, сплошь трава полынь, по краю тянется поросшая лебедой канава.
— Так вдоль канавы бейте линию, — показал управляющий. — Лес с зимы еще припасать начал. По машине, по машине, вроде на ремонт просил у прораба, а так и набралось почти что на две клуни…
— Что?! Это вы называете лесом? — сердито заговорил очкастый. — Да здесь, сколько я могу заметить, одна береза, если не считать нескольких сосновых бревен.
— Да чем же такая береза плоха? — Голос у Захара Кузьмича дрогнул от обиды. — Свежая, прямая, не толстая, без сучков… Не знаю, какой еще лес нужен!
— Вы его не совсем поняли, Захар Кузьмич, — вступился Валентин. — Тут разговор о другом. Для такой конструкции береза вообще не годится. Она плохо работает на изгиб, трескается на солнце, недолговечна… В общем, здесь нужна сосна, а никак не береза.
— Чудак ты, голова, — усмехнулся управляющий, вытаскивая пачку курева. — У нас свои законы: что есть, из того и делай. Сосна! Да у нас ее на столярку в дома не хватает, а ты — на клуни захотел… Лес-то мы, знаешь, откуда берем? С-под самого Свердловска — за тыщу верст лесовозами возим. Отбили там совхозу делянку на просеке, а валить дают только подряд. А подряд так выходит: на десять лесовозов дров три лесовоза хорошей березы, лесовоз сосны да машина жердей. А жерди нам тоже о как нужны! — Кузьмич провел ладонью по горлу, прикурил и жадно затянулся.
— М-да, — покачал головой очкастый и, отойдя к мотоциклу, принялся сбрасывать колья.
Валентин помолчал, оглядел еще раз бревна, сказал:
— Строить из такого леса можно, конечно… Только через три-четыре года вместо этих клунь придется новые ставить. Влетит вам это в копеечку.
— А зерно семенное сопреет от дождей — меньшие разве деньги? — прищурился Захар Кузьмич и скупо, одной половиной губ, усмехнулся. — Через три-четыре года, голова, никто не знает, что будет…
— А где раньше семенное зерно хранили?
— Вот здесь и хранили, — махнул рукой управляющий на старые клуни. — Только в этом году семенной пшеницы в два раза больше засеяли. Из области такую команду дали…
— Значит, и требуйте от начальства капитальных хранилищ, я так думаю…
Роман М. Милякова (уже известного читателю по роману «Именины») можно назвать психологическим детективом. Альпинистский высокогорный лагерь. Четверка отважных совершает восхождение. Главные герои — Сергей Невраев, мужественный, благородный человек, и его антипод и соперник Жора Бардошин. Обстоятельства, в которые попадают герои, подвергают их серьезным испытаниям. В ретроспекции автор раскрывает историю взаимоотношений, обстоятельства жизни действующих лиц, заставляет задуматься над категориями добра и зла, любви и ненависти.
В сборник пермского писателя вошли произведения, издававшиеся ранее, а также новая повесть «Пристань в сосновом бору».
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».