Неожиданные люди - [124]

От машин разноголосье:

— …Тебе бы только пожрать, ограниченный ты человек!

— Черт знает, набили, как скотину, в кузов…

— А мне, девочки, ничего не надо. Мне бы только где-нибудь бы грохнуться на матрац и спать, спать, спать…

— …и гнали весь день и всю ночь на этих дурацких скамейках, сена, что ли, не могли бросить?

— Откуда у них сено? Сапожник — без сапог, колхозник — без кормов…

— Интересно, а речка здесь есть?

Захар Кузьмич усмехнулся: «Ишь какие…» А какие, и сам не знает. Проходя в коридор, прикинул: «Девок на прореживание свеклы, а мужиков-то, может, на постройку клунь?»

В коридорах лежат приезжие вдоль стен, на плащах, палатках. «Намаялись ребята».

В приемной пусто. Дверь в директорский кабинет не прикрыта. За ней гудят. Вошел потихоньку.

II

За столом директора — главный агроном. Возле, на стульях, носами к главному, — предрабочкома Потапов и чужой: голова босая, поперек шеи складка с палец.

Главный кивнул Захару Кузьмичу:

— Садись, Кузьмич. — И к Потапову: — Пришлось вот извиняться перед товарищами. Триста километров по бездорожью на низких сиденьях! Ну, неужели нельзя было сена организовать?

— Ящур же…

— У соседей могли бы взять.

— Так ведь и у них ящур. — Потапов единственным своим глазом хлоп-хлоп.

— Гм… Надо было тогда в райцентре заночевать. Это вы могли устроить?

— Дом-то приезжих всего на двадцать мест…

— Захотели бы — нашли где устроить. В школе какой-нибудь… — Глаза главного перескакивают со стола на Потапова и обратно. — Нехорошо, товарищ Потапов, нехорошо. За следующей партией поедете, учтите это…

— Нет, это возмутительный человек! — задергался на стуле босоголовый. — Я считаю, что ему вообще нельзя поручать такие ответственные дела. Представляете: ночь, ветер, люди продрогли, шоферы вторые сутки за рулем. Каждую минуту жди аварии. Говорю этому товарищу: «Давайте где-нибудь заночуем», а он и слушать не хочет, да еще, знаете ли, грубит. — Складка на шее босоголового набрякла краснотой. — А сам-то, между прочим, всю дорогу в кабине ехал, а мог бы, кажется, и женщине уступить.

Захар Кузьмич поморщился: «Вот ведь ляпнул, а того не знает, что у Потапова поясница на фронте автоматом прошита…»

Главный смолчал. Дакнул только, упершись глазами в стол, потом сказал похмуревшему Потапову:

— Я вас прошу: тех, кто поедет в третье отделение, проводите в столовую. А товарищи из института пусть еще немного подождут…

Босоголовый кивнул:

— Да-да, наши подождут…

Потапов поднялся тяжело, из кабинета побрел — ноги, будто костыли, ставит.

— Так вот, Кузьмич. — Главный провел пятерней по своим непокорным волосам. — Даем тебе людей. Люди серьезные. Из научного института, машиностроители…

«Строители, значит… Хорошо». — Захар Кузьмич довольно кашлянул.

— Первым делом всех накормить, устроить с жильем…

— Только учтите, — вдруг крутнулся к Кузьмичу вместе со стулом босоголовый и лицом оказался мал, у Федора-кузнеца кулак больше. На глаза виснут брови сажной черноты. — Оклады наших сотрудников в основном небольшие… У всех семьи, расходы, сами понимаете. А при выезде на село нам ведь только половину оклада сохраняют… — Брови у босоголового то и дело по лбу елозят. — Так что я настоятельнейшим образом прошу вас, Захар Кузьмич, создать нашим людям необходимые условия… Конечно, я не говорю о полной компенсации, но все же…

Захар Кузьмич крякнул: «Условия им подай… Нам-то кто условия создает?» Вслух же сказал:

— Расценки у нас одни. На свекле, к примеру, по три рубля зарабатывают бабы, на сене — два — два с полтиной.

— Ну что ж, это не так уж и плохо…

Главный впился глазами в институтского:

— Вообще-то самые большие заработки у нас на строительстве — четыре-пять рублей в день. Режет нас строительство. — Главный улыбнулся с хитрецой. — Так как, если мы из ваших бригадку сколотим? Нам — во как! — нужно выстроить две клуни — так у нас зернохранилища называют…

Институтский отвалился на спинку стула, ноги протянул под стол:

— Но ведь постановление исполкома обязывает использовать нас на уборке кормов непосредственно. Вам не нагорит?

— Нагореть-то, может, и нагорит, да не в этом дело… Виды на урожай большие в этом году. А зерно у нас семенное, на элеватор не повезешь. Не построим клуни — пропадет зерно… Так как?

— Ну что ж… Думаю, люди с удовольствием пойдут на стройку…

Главный обрадовался:

— Вот и хорошо… А куда остальных, Кузьмич? На сенокос?

— Люди нужнее на свекле. Да и заработки там выше.

— Так и порешили. — Главный встал, за ним — институтский. — А сейчас, Кузьмич, собирай народ и веди в столовую. У кого не окажется денег, — кормить в кредит… И наряды сегодня же оформи…

— Сделаю…

Институтский поглядел на Кузьмича с недоверием, сказал агроному:

— В случае каких-либо неурядиц я уж к вам…

— Пожалуйста. Звоните, заходите…

Из кабинета Захар Кузьмич с босоголовым пошли вместе. Институтский ростом пониже, по виду ровесник Кузьмичу. «Ишь как он печется о своих», — покосился на старшего управляющий.

III

В коридоре люди спят вповалку. На дворе народ поредел, а галдежу не меньше. Усмотрев старшого, все двинулись навстречу, его и Захара Кузьмича со всех сторон обтеснили. Девки чистолицые, аккуратные, так и зыркают глазищами, и под зырканье это Захар Кузьмич стушевался, вспомнил, что щетину не сбрил с утра, что костюмишко, который уж сколько раз надевать зарекался, маслом, бензином пропах.