— Я никогда не думал, что она может быть такой злой. Больше я никогда не выпущу тебя из виду. — Брайсу было все равно, что это может прозвучать слишком собственнически. Он потянул ее назад на кровать, с нетерпением желая показать ей, как много она значит для него, но беспокойство в ее глазах остановило его.
— Что такое, Пейшенс? — спросил он, желая снова увидеть ее счастливой.
— Что ты там говорил раньше? Тогда, когда объяснял происхождение ожерелья. Интересно, могу ли я снова услышать это?
Брайс улыбнулся: — Ты имеешь в виду ту часть, когда я сказал «я люблю тебя и хочу на тебе жениться»?
Пейшенс улыбнулась, она была счастлива.
— Да, именно эту часть.
Сначала ему пришлось поцеловать ее. Потом он заглянул в ее ореховые глаза, горящие любовью, и сказал:
— Пейшенс Мендели, я люблю тебя. Ты окажешь мне величайшую честь — станешь моей женой?
— О, да, да, да! Эти же самые слова любви я могу тысячу раз повторить тебе.
Брайс скрепил их клятву поцелуем.
— Брайс?
— Я думал, мы закончили с разговорами.
Все, что он получил за свои усилия, это шлепок по плечу.
— Есть кое-что еще.
— Ммм, — промычал он, уткнувшись носом в ее руку. Шлеп. Шлеп. Два маленьких мешочка упали на его грудь.
Брайс сел и подозрительно посмотрел на коричневые мешочки.
Пейшенс села рядом с ним.
— Это семена из дома. Я хочу развести мой собственный сад здесь, в Пэддок-Грин.
Она закрыла глаза.
— Пейшенс?
— Не сейчас, Брайс, ты разве не видишь? Я пытаюсь заснуть. — Ее голос звучал скорее бодро, чем сонно, в голосе звучал смех.
Она открыла глаза, когда он страстно поцеловал ее, и прошептала:
— Если бы вся Англия знала, через что нам пришлось пройти, думаю, тебя назвали бы «печально известный жених».
