Неотразимый незнакомец - [53]

— Ты не можешь! — вот все, что она сумела выговорить.

— Лесли, любимая, — произнес Майк с печальной улыбкой. — Мы оба будем чувствовать себя не лучшим образом, если прямо сейчас вышвырнем Гэрри из нашего номера. Возможно, я буду жалеть о том, что сейчас делаю, но думаю, что жалел бы гораздо больше, если бы сказал ей «Отправляйтесь в другую комнату», хотя в любом случае я не могу этого сделать.

— Но я могу! — отрезала Лесли, наконец-то сделав нормальный глубокий вдох Она не могла вынести того, что ей придется быть отдельно от Майка. — Гэрри — моя подруга, но…

— Извините, — произнес портье, прерывая ее. Это был молодой человек, который в данный момент выглядел очень встревоженно. — Похоже, мест в гостинице нет.

Оба они уставились на него округлившимися глазами.

— Не может быть, — сказал Майк.

— Тебе нужна комната! — успела добавить Лесли.

Портье покачал головой.

— Увы, но нет ни одной свободной. Кстати говоря, подобное в этом отеле на моем веку было только один раз. Для нас это хорошо, но, видимо, не слишком хорошо для вас. Я могу распорядиться, чтобы в вашу комнату принесли раскладушку. Это будет стоить десять фунтов в день сверх платы за номер.

— Раскладушка! — содрогнулся Майк.

Лесли в отчаянии простонала. Мысль о том, что он будет спать в одной с нею комнате на раскладушке, была такой же пыткой, как если бы Майк жил в соседнем номере.

— Не могли бы вы связаться с другой гостиницей и заказать номер для мисс О’Хэнлон?

— Лесли! — начал было Майк.

Она обернулась к нему, сверкнув глазами.

— Нет. Хоть мне и жаль несчастную Гэрри, но я не позволю, чтобы она выставила тебя за дверь. Настало время, когда она должна научиться справляться сама с последствиями собственных поступков.

— Ты слишком строга к ней, — сказал Майк. — Мне бы очень не хотелось чувствовать, что это из-за меня.

— Майк! — Лесли уже была доведена до белого каления Она нависла над портье. — Вы позвоните. — И снова подскочила к Майку. — А ты замолчи! Ты будешь спать со мной, даже если для этого мне придется тебя убить.

Майк закатил глаза.

— Рад, что тебе это небезразлично.

Однако портье не смог помочь ей. Обзвонив другие гостиницы, он сообщил:

— Ни в одной нет свободных мест. Завтра начнется Цветочный фестиваль, и все отели забиты до отказа.

Лесли буквально взвыла, поскольку ясно представила себе альтернативу, которая надвигалась на нее, словно Годзилла, вылезающий из океана.

— Полагаю, что я как-нибудь примирюсь с раскладушкой. У меня просто нет выбора, — сказал Майк. И обернулся к Лесли. — Никогда больше не говори мне, что не можешь никого возбудить. У меня налицо все симптомы сердечного приступа.

Она обхватила его своими руками.

— Я постараюсь скрасить тебе предстоящую жизнь.

— Я буду тебе в этом содействовать.

Когда Гэрри узнала о том, каково будет переустройство апартаментов, она решительно настояла на том, что будет спать на раскладушке, которую втиснули в номер. Когда они наконец сошлись на этом, она легла на нее, отказываясь занимать какое-либо другое место и тем самым делая свое решение бесповоротным.

— Если на свете есть кто-нибудь более вежливый, то мы — шоу братьев Маркс, — произнесла Лесли. Слишком уж много произошло для того, чтобы эта ночь стала особенной. Все пошло прахом. Все.

Надевание пижам было фарсом, эпизодами которого стали многолюдная ванная и туго затянутые пояса на ночных халатах, которые были сняты лишь после того, как был выключен весь свет.

— Спокойной ночи, Лесли. Спокойной ночи, Майк, — сказала Гэрри.

— Спокойной ночи, Гэрри. Спокойной ночи, Лесли, — сказал Майк.

— Спокойной ночи, чудо-мальчик, — сказала Лесли с полным презрением.

Теперь, когда она полностью отделалась от излишнего здравого смысла, ее вынудили провести остаток поездки в присутствии компаньонки.

Как оказалось.

Майк лежал на краю кровати и познавал настоящую пытку, которая заключалась в том, чтобы спать с Лесли в одной постели и не иметь возможности дотронуться до нее, обнять ее, заняться с нею любовью.

Она беспокойно двигалась, посылая в его сторону вереницы складок по простыне. Ему приходилось сжимать кулаки, чтобы сдерживаться и никак на это не реагировать. На раскладушке ему было бы, пожалуй, спокойнее. Гэрри не помышляла ни о чем плохом, однако она не представляла, через какую пытка заставляет пройти его и Лесли. Другой мужчина, возможно, посчитал бы захватывающим то, что в его спальне две женщины. Но не он. Ему пришла на ум строфа Хаусмана, которая начиналась так. «В Шрусбери бросят они нас в тюрьму, и ветры завоют уныло». Эта строка как бы подводила итог их поездки в Шрусбери, потому что в душе у него звучали унылые завывания ветра.

Мысль о том, что они подвергаются некоторой опасности, коль скоро взялись разрешить дело с «Адамсом» была в этот момент настолько далека, что он даже не мог сконцентрироваться на ней хоть чуточку. Для него эта поездка в Шрусбери предполагала упрочение его чувств к Лесли и была необходима, чтобы сойтись с нею еще ближе перед тем, как они будут вынуждены расстаться. Такая возможность исчезла с приездом Гэрри. Ему хотелось повстречаться с тем парнем, который бросил Гэрри, и отправить его поваляться в местной больнице за то, что он сделал Лесли и ему.