Неотразим и порочен - [52]

А Коннор? По его лицу, как обычно, ничего нельзя было прочитать.

К сожалению, она не владела искусством приковывать к себе восхищенные взгляды мужчин. За ней еще никто и никогда не следил с таким восторгом, как муж за Сюзи. Еще раз покосившись на Коннора, Алекса со вздохом отвела глаза. «Не будь идиоткой». Когда притворяешься не тем, кто ты есть на самом деле, это ничем хорошим не закончится. Она уже притворялась юным джентльменом, прожженным карточным игроком, опытной светской леди — и никого не обманула. Никого, кроме себя.

Лучше уж отбросить притворство и просто быть Алексой Хендри, не слишком хорошо воспитанной деревенской мисс, которая лучше чувствует себя в кухне, ремонтируя печь, чем в бальном зале.

Расслабившись, Алекса неожиданно осознала, что ей очень нравится быть полезной. По-настоящему полезной. Засучив рукава и пачкая руки, она ощущала больше удовлетворения, чем малюя безликие пейзажи, играя музыкальные произведения без полета и вдохновения или лениво обмениваясь слухами и сплетнями. Она никогда не станет своей в обществе.

И это не так уж плохо.

Она встретилась глазами с Коннором и от удивления открыла рот. Он улыбался. И пусть это был лишь слабый изгиб губ, в его глазах было тепло.

Алекса чуть передвинулась на стуле. Жемчуга приятно ласкали кожу. Волкодав ошибся, заявив, что сегодня ей ничего не угрожает. Истина заключается в том, что она находится в постоянной опасности потерять…

— Линсли-Клоуз сильно изменился. Твоя жена вдохнула новую жизнь в эти камни, ты заметил?

Алекса заморгала, сообразив, что вопрос Сюзи адресован графу.

Коннор поднял хрустальный бокал, скрыв, таким образом, выражение лица.

Знает ли его подруга об отвращении, которое Волкодав испытывает к поместью? Пальцы Алексы сжали бокал. Мечты растаяли словно туман, и она напряглась в ожидании язвительного ответа.

Молчание затянулось. Сюзи и ее муж обменялись удивленными взглядами, но воздержались от комментариев.

— Она совершила чудо, — наконец согласился Коннор.

Комплимент, пусть даже косвенный, от Ирландского Волкодава? В животе что-то затрепетало, словно она проглотила стайку бабочек, а не крошечный кусочек тушеной моркови.

— И это чудо не ограничивается домом, — пробормотал Чатсуорт, которому слово за слово удалось постепенно выудить из графа все подробности ночного нападения. — Вытащить такую тушу из трущоб Саутуорка было совсем не просто.

— Впоследствии избежать хватки твоих челюстей было еще труднее, — добавила Сюзи. — Уж кому, как не мне, знать, что твой взрывной темперамент способен вывести из себя даже святого.

— Кем я определенно не являюсь, — вступила в беседу Алекса, — спросите Киллингуорта.

— Коннор? — требовательно спросила Сюзи.

— Поскольку я никогда не осмеливался обратить глаза к небу, мой ответ будет чисто умозрительным. — Несмотря на строгое выражение лица, граф явно находился в приподнятом настроении. — Между тем эта леди неоднократно позволяла себе ругательства. Сомневаюсь, что святым позволено чертыхаться.

— Настоящим леди тоже, — вздохнула Алекса. — Так что мне, вероятно, предстоит задержаться в чистилище.

— Черта с два! — возмутилась Сюзи. — Все леди ругаются, если их до этого доведут. — Она сделала небольшую паузу. — А учитывая, что нас в основном окружают мужчины, остается только удивляться тому, что мы не делаем это громко и часто.

— Я полагаюсь на ваши обширные знания в этой области, — сказала Алекса.

— Мудрое решение, леди Киллингуорт. Снимаю шляпу, — Чатсуорт озорно сверкнул глазами и коснулся своих золотисто-каштановых кудрей. — Или вы предпочитаете, чтобы я преклонил колени?

В комнате звучал громкий смех. Алексе искренне хотелось, чтобы этот вечер и неведомое ранее чувство товарищества, которое он с собой принес, продолжались вечно.

Желание, разумеется, было несбыточным, как и все ее фантазии.

— Да, кстати, — пробормотала она. — Вы не должны называть меня леди Киллингуорт. Мы же объяснили вам, что изобрели эту ложь, чтобы избежать скандала.

Чатсуорт поднял свой бокал и улыбнулся:

— Как розу ни зови, а запах так же сладок.

Когда смешки стихли, граф подвинул вино другу. Его бокал остался нетронутым. Он поскреб подбородок и нахмурился.

— Веселье и забавы — это хорошо, но пора вернуться к серьезному разговору. — Повернувшись к Чатсуорту, он спросил: — Тебе удалось что-нибудь узнать о Девинтере?

— Сплошная работа — ни отдыха, ни срока, — вздохнул Эндрю. — Впрочем, ладно. Для начала скажу одно: ты был прав. Он действительно из Антверпена, где его мать — если верить Рябому Дику, уроженка Дувра по имени миссис Сноу, была хозяйкой портовой таверны.

— Пока ничего страшного, — пожала плечами Сюзи.

— Да, но только пока. — Чатсуорт достал из кармана бумаги, разложил их на столе и начал просматривать. — Довольно скоро он стал персоной нон грата почти во всех бельгийских портах из-за обвинений в мошенничестве. Очевидно, он постоянно совершенствовался, потому что, когда снова всплыл несколько лет назад на Средиземноморье, то зажил весьма неплохо. Имея пару монет в кошельке, он с легкостью обыгрывал всех — и бедных, и богатых.

Чатсуорт перевернул страницу и нашел нужное место.