Неосновной инстинкт - [7]

Добравшись до офиса, подмерзшие ноябрьским утром люди пили кофе из автомата или пытались усиленно работать, чтобы согреться. Из редакционного отдела этажом выше, по лестнице спустилась невысокая обесцвеченная девушка и села за свой рабочий стол, налив себе в кружку, из которой уже перевешивалась нить чайного пакетика с биркой, кипятка.

— Оп-ля! — стукнула перед ней о стол стопка фотографий, рассыпавшись веером. — Принимай, Айли, теперь это наше.

— Что ещё? — лениво протянутая рука разметала снимки и, всмотревшись в них, откинула подальше. Девушка отстранилась от них, угрюмо и морщась посмотрев на дарителя. — Ынхёк, что ты мне гадости с утра пораньше суёшь?

— Это не гадости, а хлеб насущный, — подхватив стул у отсутствующего соседа, он поставил его рядом с коллегой и присел. — Из американской трагедии эти убийства становятся трагедией азиатской, так что теперь и освещать их корейскому филиалу газеты. Желаешь написать сама, или мне заняться?

— Что я напишу? Я же не была на месте, — Айли пересилила себя и всё-таки взяла фотографии, принявшись рассматривать их снова. В неизвестном месте, на грязной земле располагался труп мальчика-подростка, в некотором количестве ссадин, царапин и синяков. Одет он был странно, слишком по девчачьи. Картина была не только неприятной, но и жалобной, от неё хотелось отвернуться и погоревать. С тех пор, как их команду откомандировали в Нью-Йорк полгода назад, ей всякого пришлось повидать, но не ко всякому она ещё привыкла. — Хотя с твоей стороны очень мило уступать мне горячие дела, которыми можно неплохо продвинуться по карьерной лестнице.

— Это мой способ ухаживания, по пути больше нечего было взять в подарок и я решил отдать статью, — подмигнул Ынхёк. — Но если в следующий раз будем снимать на кладбище, то захвачу цветы.

— Да иди ты! — пихнула его Айли, опять отшвырнув снимки в угол.

— Пиши давай! Это должно появиться к семи часам на третьей от конца полосе. В прошлый раз писали для предпоследней, не прогресс ли? — он поднялся и, достав блокнот из кармана, приложил его к предыдущим презентам. — Тут адрес места происшествия и подробности. Я описал, что смог. И, заметь, на этот раз у Донхэ даже не тряслись руки и кадры достаточно четкие, чтобы разобрать суть преступления.

— Я вообще не знаю, как его взяли в фотооператоры… — покачала головой Айли, хотя согласилась, что на этот раз всё удачно и разборчиво, а не как обычно, где четверть основной композиции могла не войти, половина смазаться, а сбоку засветиться. Она взглянула на время. Было начало седьмого. — Вы что, не спали ещё сегодня?

— Нас разбудили где-то в четыре утра, когда нашли мертвяка. Так что разбирайся пока, а я пойду за кофе с каким-нибудь крендельком, потому что голоден, как дикий бизон.

Айли нехотя вернулась к тому, что было ей дано. С большим удовольствием она писала бы светские скандалы или вела злобную колонку пасквилей на знаменитостей и политиков, но преступления и убийства оплачивались лучше, происходили чаще, не грозили неприятностями с теми самыми важными людьми, о которых напишешь правду, и несли больше славы. А журналисту без неё никуда, нужно заработать себе имя. Итак, что же имелось? Одно подобное убийство случилось полтора месяца назад. Нашли юного азиатского мальчика со следами насилия, накрашенного и странно, по-женски ухоженного. Теперь второй такой же. Личность первого устанавливали долго, пока не выяснилось, что он пропал в Китайском квартале. Но каким образом, похитили его или ушел он сам — было неизвестно. Разовое преступление обычно трудно разгадать, потому что сложно проследить логику. Но когда оно повторяется — совсем другое дело. Зачем-то в Нью-Йорке убили второго мальчика-азиата, которого попытались превратить в какого-то андрогина. Айли полистала записки Ынхёка с его кривым и неразборчивым почерком. Опять те же следы насилия… значит, замешан маньяк или несколько. В том плане, что явно какие-то извращенцы, моральные уроды. Они ещё и расисты? Почему они выбирают именно такой типаж? Что-то отвратительное и мерзкое творится по ночам в этом городе. И обо всем том нужно накатать несколько строк. Написать-то не трудно… да только хотелось бы, на самом деле, остановить беспредел и безобразие, которое ведет к смерти бедных мальчишек. Как они умирали? Ужасно. Наверняка испытывали мучения. Айли почувствовала тошноту и постаралась включить в себе бездушного профессионала. Ынхёк вернулся с пластиковым стаканчиком, держа его кончиками пальцев и шипя, потому что было слишком горячо. Никакой кренделек найден не был.

— Как ты думаешь, кто это сделал? — девушка кивнула на материал к статье.

— Не знаю, я тоже задавался этим вопросом, — установив кофе на стол, парень обнаружил, что стул забрали. Осмотревшись, он нашел курьера, присевшего через стол и щебечущего с молоденькой журналисткой. Подойдя к нему, он дернул из-под него стул. — Так, работать! Работать! Документы сами летать по улицам не будут! — Отвоевав седалищное место, Ынхёк вернулся и плюхнулся на него. — Я даже подумал, а почему бы не попытаться разобраться в этом, а? Журналистское расследование.