Неосновной инстинкт - [49]

— Ты его хорошо знал?

— Достаточно, — тактично убрав улыбку, почти не слезающую с его губ, Джей-Хоуп обернулся на своих спутников. — Они тоже его немного застали.

— Мне жаль, что я его не знал совершенно, — признал Хим.

— В жизни всё не может быть прекрасно, и так, как хочется, — успокоил его Ёндже.

— Нет?! — округлил глаза Хоуп, сыграв огромное изумление вытянувшимся лицом. — Ты меня просто убиваешь.

— Я тебя уже много лет пытаюсь подготовить к жизненным реалиям, но ты не поддаёшься, — хохотнул тот.

— Сколько к разочарованию не готовься, обломают всё равно внезапно. Поэтому лучше самому ломать, чем обламываться, да, ребята? — посмотрел он через плечо.

— Уроки мастеров, смотрю, в твоей голове вообще не уложились, — усмехнулся правый.

— Отчего же? Я вегетарианец.

— Это всё меняет…

— Мин, не гунди, — поднялся Хоуп и подошел к окну. — О, идёт!

— Кто? — направился к нему Ёндже.

— Дождь, — рассмеялся друг и ткнул в того пальцем. — Повё-ёлся.

— Он точно умеет убивать? — нахмурился Химчан.

— Умею, умею, успокойся. Но не с лицом же палача мне ходить по жизни, чтобы сразу было видно «о, этот точно убивает!». Надо как-то разделять быт и деловую обстановку…

— В притворстве тебе вообще нет равных, — подтвердил высокий молодой человек, всё так же сидящий на подлокотнике. — Хотя я тебя сразу раскусил. Кстати, а где сам Гук? Где Дэхён? Я их года три не видел.

— Попозже подтянутся, — посмотрел на часы Санха. — Они ж не то, что мы. Они ещё и работают.

— Ещё и женатики, — с соболезнованием в голосе изрек Сольджун.

— Это они очень зря. Очень, — поддержал его жалость к данным обстоятельствам Хоуп. — А Дэ-то когда успел?

— Ну, он так… в процессе пока, — витиевато взмахнул рукой Ёндже.

— М-да. Женщина на корабле к беде, — едва произнеся, передумал Сольджун. — Хотел же завязать с приметами! Черт с ней, ни к чему эта женщина.

— Как это ни к чему? — вознегодовал Санха. — Женщины всегда очень даже к чему…

— К сексу, главным образом, — оборвал их баталии Джей-Хоуп.

— А я всегда говорил и скажу, что от женщин пользы больше, чем вреда, — поднял палец брат Чонопа.

— Мин, ну ты вообще не к месту романтик, — в дверь снова раздался обговоренный определенный стук, и дружеская болтовня без дела прервалась прибытием очередного подкрепления, стягивающегося в тесной квартирке, чтобы попытаться спасти на этот раз себя и, если получится, то немножко мир.

Ночные уходы

Стараясь не беспокоить ещё спящих Дэхёна с его избранницей, Ёнгук проснулся и, собравшись, выехал на работу, в офис, поймав такси. Ночью удалось достичь временного затмения и забыть о проблемах, но за это приходилось расплачиваться головной болью. Попросив у общей со вторым коллегой-юристом секретарши принести кофе, он засел за дела. Вязкий и приятный аромат бил в ноздри, но в этот раз не очень помогал сосредотачиваться. Иногда и кофеин становится бессилен. Да и пах этот машинный напиток без души совсем не так, как благоухал завтрак, который приготовила бы ему Херин, переночуй он дома. Но, черт возьми, что бы он сказал ей о ноге? Что скажет? Ведь говорить-то всё равно придётся. Хорошо Дэхёну, ему ничего скрывать не надо… Он бы с удовольствием сделал бы так же, если бы изначально не пошел на обман. Дэхён познакомился с Рэй, и фактически сразу она узнала о его «подпольном» хобби. А Херин, изведенная беспокойством о брате за годы взяла с него клятвенное обещание уйти с «тропы войны», перестать рисковать собой и лезть в опасные дела. И если бы он не пообещал, то она не пошла бы ни на какие отношения. А сейчас у них уже и дочка, и всё так хорошо. Но ложь остаётся ложью. Простить Херин может и простит, но перестанет доверять. Да и тревог сколько будет! Она ж тогда не уснет ни разу, пока он не будет возвращаться, забудет покой и затарится седативными средствами. После того, что она пережила когда-то в далекой юности, у неё уже были проблемы с устойчивым состоянием. Подвергнуть её такому стрессу? Заставить страдать, плакать и маяться? Он вспомнил, как она разрыдалась недавно, и опять самому стало больно до щипания в глазах. Сказать правду ей или нет?

Позвонив домой с работы, Ёнгук пообещал вернуться пораньше. По голосу жена вроде даже не обижалась. Она была воплощением доброты для него, и забывала размолвки быстро, да и ссориться толком не умела. Скажет какую-нибудь претензию и тут же замолчит с покорными, но жалобными глазищами. Не исправишься — сам себя ненавидеть начнешь и считать козлом последним, поэтому одного слова обычно достаточно, чтоб сразу и навсегда понять, как себя надо вести. Гук улыбнулся, зависнув на лицезрении фотоснимка, где они были втроём, с Бомми, ещё совсем-совсем крошечной. День немного наладился и пошёл быстрее. Но его омрачил один из звонков, оказавшийся вполне ожидаемым, но таким нежеланным. Один из главарей клана, пять человек которого они порешили, вышел на него и предложил встретиться и поговорить этой же ночью. «Поговорить», разумеется, не обозначало прийти тет-а-тет в ресторан и выпить вина за беседой. Это было приглашением на казнь. То есть, мафия так думала. Но Ёнгук надеялся побарахтаться.