Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [78]

Все думали — вот единственный у нас человек, совершивший благородный поступок, единственный в Усть-Омчуге, единственный в нашем управлении и в районе и, должно быть, на всей Золотой Колыме. Во всяком случае мне не приходилось читать в наших газетах о таких благородных поступках.

Люди вносили в фонд обороны облигации займов на большие суммы, сбережения, в том числе на большие суммы, собранные за годы работы на Севере, покупали на эти деньги танки, и некоторые даже воевали добровольно на собственных танках, как, например, супруги Бойко, но почему-то никому не пришло в голову купить колечко в ювелирном магазине и сдать его в фонд обороны. А это можно было сделать, потому что с первого дня войны прилавки не только ювелирного магазина в Магадане, но и промтоварных отделов маленьких поселковых магазинчиков наполнились золотыми вещами.

Но ни у кого не хватало фантазии на то, чтобы затмить или хотя бы повторить славный поступок Бурикова, и наш Валентин Иванович оставался единственным и неповторимым.

Но потом наступило для меня и некоторых других очевидцев трагическое падение и развенчание Бурикова, полное разочарование и прозрение. Однажды к нам в отдел явился начальник специального отдела, положил на стол Валентина Ивановича его драгоценный дар и сказал: «Я не знаю, куда мне девать вашу вещь, никто у меня ее не принимает, возьмите и сдайте сами!». И вот тогда только я успокоился за Бурикова, я понял, что ему не угрожала обильная потеря крови из зубов от жадности или скаредности, когда при утере какого-нибудь имущества «кровь идет из зубов». Это было только формально золотое кольцо. Потому что это было кольцо очень маленькое и очень тоненькое, хотя и было оно золотое. Это было самое дешевенькое, самое убогое из золотых украшений, когда-нибудь виданных мной.

Только такое подобие Плюшкина, как наш Валентин Иванович, могло подарить своей молодой и глупой жене такую ничтожную вещь, подобную которой я не видел ни на руках, ни на ногах ни у одной из нищенок Индии. Это был кусочек тоненькой золотой проволоки сечением меньше 1 мм², согнутый в кольцо и спаянный. К нему была припаяна тонкая золотая пластинка в виде сердечка до 55 мм в поперечнике.

И вот наш скаред решил извлечь новую пользу из колечка: внести его в фонд обороны и заработать этим политический капитал. А колечко опять вернулось к нему, и он мог опять в третий раз подарить его жене или еще кому-нибудь другому.

На Армани

18 апреля с машиной, груженной снаряжением и продовольствием двух партий, ранним утром я отправился на Арманскую обогатительную фабрику, стоящую на устье реки Светлой. Необходимо было добиться от администрации фабрики немедленного выделения лошадей для перевозки всего нашего имущества на место. Медлить было нельзя, потому что наступило резкое потепление, снег дружно таял и грозил сойти раньше времени. Груз сложили на базе Светлинского разведрайона в 3 км от фабрики в долине реки Светлой. Жил я несколько дней у старшего геолога разведрайона Бориса Ананьевича Иванова и почти каждый день ходил на фабрику, добиваясь от заместителя начальника по хозяйственной части Огурцова выделения лошадей.

Это было нелегко, потому что у лошадиных хозяев всегда находились причины, чтобы оттянуть время. Я все ходил на фабрику, и сердце болело, когда замечал, как опускается снежная поверхность, как снег почти на глазах под горячими лучами солнца быстро, превращается в грязные снежно-фирновые иглы и пластины, наклонно торчащие в сторону солнца, и на отдельных участках исчезает совсем, оголяя мох и землю.

Но наконец все было закончено. Кажется, 24 апреля наше имущество было погружено на сани, и транспорт из 8 саней с лошадьми и двумя возчиками тронулся в путь вверх по Армани в сторону Солнечного озера. С ними пошел рабочий моей партии с редкой и странной фамилией Индриков, которому предстояло выполнять роль кладовщика или завхоза. Я, расставшись с Индриковым, проводив транспорт, пошел по дороге, ведущей вниз по течению Армани к ответвлению дороги на фабрику от основной Тенькинской трассы. Радовало то, что только-только начал ходить автобус из Магадана в наш Усть-Омчуг, и теперь доехать туда стало гораздо легче, чем еще совсем недавно. Вспоминалось прошлогоднее возвращение из дома отдыха.

Мне повезло. В подошедшем часа через полтора автобусе нашлось место, и скоро я прибыл домой.

Огороды

Еще весной 1942 года среди жителей поселка Усть-Омчуг подобралась инициативная группа людей, решивших обрабатывать огороды. Возглавил и создал эту группу новый начальник россыпного отдела, сменивший летом 1941 года В. М. Родионова, Леонид Андреевич Кофф-Кочетков, который, впрочем, теперь назывался уже просто Коффом без Кочеткова. Кроме него в этом деле принимали активное участие маркшейдер Радзиевский и еще три-четыре человека, из которых помню еще только одну молодую женщину, фамилию забыл, но помню, что звали ее Людмила, а за глаза называли почему-то Родненькой. Кажется, у нас была привычка всех женщин называть этим словом. У них хорошо росли капуста, салат, редиска и даже картошка. В общем, их опыт вполне удался и был достоин подражания.