Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [55]
Геолог. На Колыме с 1935 по 1971 г. Работал прорабом-геологом, руководителем разведочных работ на Бутугычагском оловорудном месторождении, главным геологом Тенькинского РайГРУ, заместителем начальника ТГПУ по геологоразведке. Участвовал в открытии ряда месторождений золота, олова и кобальта. Автор научных работ по геологии Северо-Востока. Лауреат Ленинской премии. Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени и «Знак Почета», медалями.
Геолог. Родилась в Петербурге в рабочей семье. После окончания Ленинградского горного института по договору в 1935 г. приехала на Колыму. Работала в Оротуканском ГРБ, в 1937–1938 гг. руководила Бутугычагской геолого-разведочной партией, открывшей новые рудные тела на месторождении «Бутугычаг», в 1940 г. заведовала петрографическим кабинетом в Сеймчанском райГРУ, с 1941 г. — в ГРС ТГПУ. Первооткрыватель оловорудного месторождения «Отечественное», где впоследствии был открыт рудник «Хениканджа». С 1944 г. работала в Юго-Западном ГПУ, с 1945 г. — в ГРУ Дальстроя. Позже жила и работала в Ленинграде.
Геолог, ученый. Окончил 3 курса Ленинградского геолого-разведочного техникума, прибыл на Колыму на пароходе «Феликс Дзержинский» 18 июня 1933 г. по договору в качестве производителя геологоразведочных работ. Работал в 1935 г. прорабом-геологом в ЮГПУ (Южном горнопромышленном управлении), с октября 1936 г. в Северном ГПУ — геологом, с января 1941 г. назначен руководителем группы камеральной обработки ГРС Тенькинского ГПУ, в 1943 г, — старший инженер Тенькинского ГПУ, в 1945 г, — начальник ГПО ГРОТГПУ. с 1958 г, — главный геолог Тенькинской комплексной геологической экспедиции, затем — в Центральной комплексной тематической экспедиции Северо-Восточного геологического управления. В 1956 г. защитил диссертацию, не имея высшего образования. Награжден орденами «Знак Почета» и Ленина, его именем названа вершина в районе реки Кулу.
Наш коллектив пополнился также геологом М. С. Венчуговой, женой нового главного геолога И. Е. Драбкина. Оба они — и Драбкин, и Венчугова уже трудились в нашем районе на Бутугычагском месторождении в 1937 году в период, когда оно разведывалось, а сами они были студентами ЛГИ (Ленинградского горного института. — Ред.), а после окончания почти год работали в Юго-Западном управлении.
Memorando
Павел Николаевич Котылев, как я уже упоминал, был, на мой взгляд, пожилым человеком. Он был на 11 или 12 лет старше меня, успел еще до революции окончить гимназию и принять участие в Гражданской войне в качестве командира роты, хотя Московскую горную академию он окончил на несколько лет позже того как я — Днепропетровский горный. Из гимназического курса он еще помнил латынь и греческий, чего никто из нас остальных не знал нисколько.
Геолог. Выпускник Ленинградского горного института. На Колыме с 1955 г. Работал главным геологом геолого-разведочного отдела Южного горнопромышленного управления (ЮГПУ) Дальстроя. После организации в 1959 г. геолого-разведочного управления Дальстроя назначен его главным геологом. С 1945 г. — зам. начальника по геологоразведке в ТГПУ. С 1944 по 1955 г. руководил геолого-разведочной службой на Теньке, сначала начальником ГРО ТГПУ, а после организации в 1947 г. Верхне-Колымского райГРУ — его начальником. Принимал непосредственное участие в открытии и разведке ряда россыпных и рудных месторождений, в частности, разведке Наталки некого золоторудного месторождения. Награжден государственными наградами. Лауреат Сталинской премии 1950 г.
Пользуясь этим, Павел Николаевич решил однажды пошутить или почудить. Он написал однажды мотивированное заявление с изложением каких-то своих претензий, кажется, в отношении повышения заработной платы, озаглавив его латинским словом memorando, и подал его нашему начальнику А. Л. Лисовскому. Это событие совпало с приездом к нам заместителя главного геолога Дальстроя Георгия Амбарцумовича Кечека. Естественно, что заявление с таким претенциозным названием попало ему в руки.
В нашем отделе по случаю приезда начальства состоялось собрание, на котором обсуждались различные вопросы, в частности об отпусках начальников партий и другие. Помню, что я, отвечая на вопрос о сроке моего отпуска, сказал, что право на отпуск у меня наступает 1 марта и что я поеду с началом навигации.
Г. А. Кечек в своем выступлении сказал, что у нас дело дошло до того, что некоторые пишут уже меморандумы. П. Н. Котылев, по-видимому, только того и ожидал. Он сразу же выступил с разъяснениями. Объяснил всем нам, не знающим латынь, и в том числе высокопоставленным начальникам, что memorando — это совсем не то же, что memorandum. Если второе — это что-то вроде ультиматума, то первое — это только записка для памяти.
Впрочем, он имел возможность как ему было угодно переводить латынь людям, не знающим ее. Было смешно, хотя смеяться было неприлично, потому что в смешном положении оказались Г. А. Кечек и А. Л. Лисовский, показавшие незнание латыни, и смеяться приходилось именно над ними.
